– И хто это тут у вас Исаак Ньютон?
Исааком Ньютоном оказался я.
Я, конечно же, знал, что шуток они не любят, а юмора не понимают, но в преддверии Нового Года мне захотелось над ними немного пошутить, а заодно развлечься и самому. Так что в листке «прибуття-убуття», в графе имя и фамилия я подписался вышеозначенным английским господином. К разговору «по-мужски» в тамбуре я был готов.
А вот то, что я не взял с собой в эту поездку обычный общегражданский паспорт, это было моей ошибкой. Просто из Крыма я собирался продолжить путь дальше – на Ближний Восток и в Египет, а там мне мой российский паспорт был без надобности, поэтому я его и оставил дома, в Питере. Так что хохляцким пограничникам я протянул свой загран.
– Ух ты! – сказал хохляцкий пограничник, полистав мой паспорт. – Бачь, Мыкола! (конечно же, он сказал не «Мыкола», но это я приплёл для красного словца), – Вокруг тут же сгрудились его братья по оружию. Наверное, так смотрел бы какой-нибудь провинциальный математик на случайно попавшее ему в руки доказательство теоремы Ферма.
Посмотреть, и правда, было на что. Паспорт пестрел и переливался всеми цветами радуги. В нём была вся география моих путешествий за последние несколько лет. А вы, надеюсь, представляете, что творилось на географических картах Европы в 90-е годы… В паспорте были штампы каких-то самопровозглашенных республик, несуществующих уже балканских государств, полу-подпольных пограничных переходов между всякими сопредельными странами…
Изучали они его долго. Тыкали пальцами то в один штамп, то в другой и многозначительно переглядывались.
И, наконец, нашли!
На меня надели наручники и вывели из вагона под дулом автомата, как злостного нарушителя всех и всяческих границ.
Мои друзья и подруги по наивности и нетрезвости своей пытались предложить им деньги, сказать, что с Исааком Ньютоном он пошутил, но старший группы захвата отрезал: «Тут всё хораздо серьёзнее». И его увели.
Его – это меня.
Как вы понимаете, это уже был город Харьков. А при чём же тут Белгород, спросите вы. Просто Белгород и Харьков для меня – это один город. Как Баден-Баден, Клюй-Напока, Айя-Мамайя, Сюндюрлюк-Кобасы, Миклухо-Маклай, Гей-Люссак, Бойль-Мариотт или Складовская-Кюри. Но об этом ниже.
Меня привели, заперли и ушли.
А надо вам сказать, что это был уже вечер 30 декабря, к тому же, пятница, и ни один приличный человек вечером 30 декабря и, к тому же, в пятницу, не может быть трезвым. Потому что Новый Год – он не каждый день и даже не каждую ночь, и уж, конечно же, не каждый вечер. Даже если это вечер пятницы.
И вот эти люди, или как говорилось в одном советском фильме про милицию, – «эти двое» – заперли меня в камере и ушли на сутки, прекрасно зная, что скоро я начну нуждаться в употреблении аж-два-о, субстанции, из которой на восемьдесят процентов состоят человеческие тела.
Я лёг спать, но вскоре проснулся от жуткой жажды. Мои