Седов воспринял новое назначение чуть ли не как плевок в лицо. Как человек, добившийся офицерских погон не по протекции, он был достаточно честолюбив, чтобы не позволить собой помыкать. На Вилькицкого Георгий Яковлевич глубоко обиделся и даже написал ему письмо, где недвусмысленно намекал, что незаслуженно обойден за свои карские экспедиции наградами и элементарным уважением. Толку от этого послания не было, на Каспий ехать все же пришлось.
Вилькицкому он больше не писал. Зато, будучи разлученным с любимой супругой, часто отправлял письма ей – с пылкими объяснениями в любви, со стихами собственного сочинения, с рассказами о местных дамах, которые оказывают офицерам знаки внимания, но безуспешно пытаются завоевать его, Георгия, истосковавшееся по любимой сердце… А однажды признался: нервы на пределе, будущее их неопределенно, и он опасается, как бы чего не натворить.
«Твое письмо, в котором ты утешаешь меня и даешь наставления, – очень ценно. И благодарю, моя маленькая детка, за добрые, хорошие чувства, которые меня, безусловно, подбадривают. Благодарю, спасибо тебе, родная. Фраза моя, о которой ты спрашиваешь, значит то, что я под давлением несправедливости и обиды могу перестать владеть собой и что-нибудь сделаю такое, что будет неприятно для нас обоих, или, вернее оказать, – тяжело отразится на нашей судьбе. Хотя всеми силами стараюсь дать место в себе благоразумию и парализовать навязчивые мысли об обиде. Как ты сама видишь из письма Варнека, мне теперь ходу не будет вовсе во флоте, хоть будь я золотой человек, а быть оскорбленным я не привык и обиду никому не спускаю, вот, что хочешь, то и делай!.. Бровцын написал от себя о том, что я глубоко обижен и думаю подать в отставку… Но думаю, что и это не поможет делу, раз на меня так узко, недалеко смотрит министр».
Лишь осенью 1911 года, когда Седов возвратился в Петербург, мысли об отставке были забыты. Ему разрешили готовить новый северный поход – к полюсу. Первый русский поход…
К этому времени о том, что им удалось достичь «макушки земли», уже заявили американские полярники Фредерик Кук и Роберт Пири, ходившие по льду на лыжах и с собачьими упряжками в 1908 и в 1909 годах. Но насчет их экспедиций в среде морских офицеров ходили упорные слухи, будто ни один, ни другой американец до полюса так и не добрались. Мол, ошиблись в пути по счислению и воткнули свои флаги в снег отнюдь не в точке, где сливаются меридианы. Ни подтверждения, ни опровержения этим слухам не было – разве что самому пройти их маршрутом и посмотреть, уцелели ли флаги и где они на самом деле стоят.
Был у Седова и еще один конкурент – прославленный норвежский полярник Руаль Амундсен. Но тот еще только готовился к броску на север, и Седов поставил себе цель во что бы то не стало его опередить.
9 марта 1912 года Седов написал в Гидрографическое управление письмо следующего содержания:
«Горячие порывы у русских людей к открытию