– Но лучше, ― смиренно перебивает Редфолл, ― вам услышать это от меня, чем от кого-то в искаженном виде. Ведь вы гость. ― Он заводит за ухо гладкую прядь. ― А гостям не отказывают в прихотях, по крайней мере, пока они не нарушают границ дозволенного.
– А если нарушат, можно и скальп снять? ― Андерсен издает нервный смешок. ― Прямо заживо? Я слышал, их не только с покойников сдирают.
Отец фыркает: он-то выспросил все о скальпах еще на заре сближения с Винсентом. Редфолл выразительно приподнимает густые брови, но кивает ньюйоркцу так, точно речь зашла об очевидных и скучных вещах.
– Сдирают, верно. Но мое племя всегда предпочитало другие расправы. Скальпирование было в ходу у наших соседей, мы же…
– Что?.. ― Андерсен с опаской приглаживает свои довольно пышные волосы.
Редфолл отвечает джентльменской улыбкой и допивает пунш.
– Мы метки в стрельбе. Чтобы убить человека, нам не нужно обдирать его, по крайней мере, я такого не припомню. Впрочем, я забыл многое.
…Но не все. Глаза прирученного хищника, научившегося вести себя и под сводами церкви, и в бальной зале, и в салуне, выдают это тяжелым блеском. Блеск, подобный плещущейся бездне, устрашает многих в Оровилле, страшил даже в день, когда полуголого ребенка ― последнего в племени ― выманивали из леса. Бездны тогда не испугался один-единственный человек. Позже бездна ответила ему любовью, горечь которой до сих пор не может смягчиться.
…Я помню Дональда Редфолла ― Старика. Стариком его прозвали задолго до того, как ему минуло пятьдесят, и вовсе не из-за ранней седины или привычки сутулить могучие плечи. Шериф Редфолл не просто поддерживал порядок. Он обладал разительным чутьем, что помогало ему отбирать рейнджеров себе под стать, и живым умом: если вмешивался в перестрелку и бросал распаленным горожанам пару фраз, конфликт нередко разрешался бескровно. Старика боялись за крутой нрав, но уважали за доброту и твердость. Отец гордился дружбой с шерифом, даже пытался просватать за него кузину, нашу с Джейн тетку из Сакраменто. Безуспешно: семью Старик не заводил, отговариваясь нежеланием подвергать кого-либо риску, ведь, как известно, за честность законника платит не он, а те, кто ему дорог. А потом пропали краснокожие Двух Озер и появился Винсент ― еще не Винсент.
Даже выйдя с Дональдом Редфоллом из леса, маленький индеец шарахался от каждой тени и скалился на рейнджеров. Шериф забрал его в участок, а напарников отрядил искать следы нападения на племя: он еще придерживался версии о расправе. Когда под вечер мужчины вернулись, мальчик не проявил прежнего беспокойства. Он уже бормотал на своем языке, ел и с интересом изучал окружающие предметы ― книги, чернильницы, патроны. Вопреки советам Старик не отправил мальчика в ближайший миссионерский приют, а временно оставил у себя.
Через пару дней краснокожий согласился надеть рубашку и штаны, в каких ходили белые дети, еще через день ― впервые