Пожал плечами, повернулся и подошел к комоду, стоявшему подле кровати. Сейчас не время пренебрегать советами старика, подумал он. Выдвинув верхний ящик, он запустил руку под носки и старые конверты, набитые фотографиями, и нашарил там угловатую нержавеющую сталь револьвера «смит-и-вессон» калибра 357.
Какого черта, подумал он, по крайней мере, я почти трезв.
Он откинул барабан. Все шесть камор были заряжены, и Крейн, оттянув выбрасыватель, вынул один патрон. Насколько он помнил, 125-грановые патроны с разрывными пулями. Он вставил патрон на место, защелкнул барабан и засунул револьвер за пояс, слыша, как патроны чуть слышно погромыхивали в каморах.
Открывая парадную дверь, он опять остановился.
– Я могу немного задержаться, – сообщил он пустому дому.
По пути он заехал в близлежащий магазин «Севен-илевен», купил там громадных, так называемых геройских сэндвичей, пару упаковок по двенадцать банок пива, коробочку кофеиновых таблеток «Но-Доз», дюжину колод карт, и выехал на шоссе.
«Снова гонки вдоль осевой», – подумал он, глядя, как белый пунктир разметки покрытия автострады 5 улетает под шины его старого «Форда», подобно светлячкам. Я могу вспомнить сотню, тысячу таких вечеров, когда мы с Оззи ехали по 66-му и 20-му, и 40-му шоссе по Аризоне, Нью-Мексико, Техасу и Оклахоме. И всегда позади оставалась одна игра, а впереди ждала другая.
Образ жизни, который тогда вел Оззи, он называл полуотставкой. Они путешествовали и играли три весенних месяца, а потом на протяжении остальных трех сезонов проживали выигрыш в своем доме в Санта-Ане.
Скотту было пять лет, когда Оззи нашел его на корме катера, который находился на автоприцепе на стоянке в Лос-Анджелесе. Судя по всему, мальчишка являл собой жалкий вид – одно глазное яблоко разрезано, все лицо испачкано засохшей кровью. Оззи поговорил с ним несколько минут и повез его на своем стареньком грузовичке к доктору, который был должен Оззи немало денег.
Старый доктор Малк вставил малышу Скотту первый стеклянный глаз. В сороковые годы искусственные глаза действительно были из стекла, и для детей их делали круглыми, как большие мраморные шарики, чтобы протез заполнял глазницу и обеспечивал черепу возможность нормального роста. На следующий день Оззи забрал мальчика к себе домой в Санта-Ану и сказал соседям, что Скотт – незаконный сын его двоюродного брата, которого он усыновил.
Тогда, в 1948-м, Оззи было около сорока. Он вскоре начал учить Скотта всем тонкостям игры в покер, но никогда не позволял мальчику играть с кем-нибудь еще, и не играл с ним на настоящие деньги вплоть до лета 1959 года, когда Скотту исполнилось шестнадцать; тогда они вместе отправились по одному из его ежегодных маршрутов.
«Никогда не играй на деньги дома, – поучал его Оззи. – Картам не следует знать, где ты живешь».
Скотта знали под прозвищем Страшила Смит, потому что только в 1980-х