Поскольку многие частицы имели электрический заряд, логичным образом напрашивалась идея использовать для их ускорения электрическое поле. Сначала появились линейные ускорители – в них частица разгонялась в прямой трубе. Но неизбежные ограничения по длине канала не давали возможности достичь высоких энергий: при скоростях, сравнимых со скоростью света, даже самая длинная труба слишком быстро заканчивалась. Тогда ученые стали пытаться запускать частицы по кругу. Появились циклотроны для ускорения протонов и бетатроны – для электронов.
Но вскоре и этого оказалось недостаточно. Протон от такой непростой жизни изрядно прибавлял в весе и прилетал к ускоряющим электродам не вовремя, в тот момент, когда поле имело противоположное направление, и, вместо того чтобы ускоряться, наоборот, снижал скорость. Электрон же начинал совершенно неприлично излучать направо и налево электромагнитные волны, которые уносили вместе с собой львиную долю достигнутой с таким трудом энергии.
Тогда ученые стали пытаться синхронизировать момент воздействия ускоряющего электрического поля с местоположением частицы, а также менять по хитрым законам магнитное поле, которое заставляло частицы постоянно находиться на нужной орбите. Появились синхротроны, синхроциклотроны и синхрофазотроны.
Но самого факта соударения частиц явно недостаточно. Необходимо его зафиксировать, а кроме того, каким-то образом записать последствия его свершения. Например, сфотографировать треки частиц до и после взаимодействия. И уже на основании этих треков делать выводы о том, какие частицы и с какими энергиями образовались после соударения. Таких способов регистрации результатов за все время исследований придумали множество, а приборы, которые позволяют осуществить это на практике, назвали детекторами или регистраторами.
Синхротрон, на который Цыпкин привел Козырева, строился в пятидесятые годы двадцатого века, а посему был хоть и заслуженным, но уже довольно-таки старым. Конечно, его не раз модернизировали, но все же он казался дедушкой среди прочих российских ускорителей.
Благодаря Малахову, а также отчасти обширным родительским связям в царстве физики Козыреву и раньше приходилось бывать и даже работать на более современных и мощных синхротронах. Основные эксперименты, в которых он участвовал, проводились на ускорителе в одном из городов ближайшего Подмосковья. Тот был моложе на двадцать лет и почти вдвое мощнее этого. Но самые яркие эмоциональные впечатления Арсений получил в пятнадцать лет, когда отец взял его с собой в командировку в новосибирский Академгородок. Вот где Арсений сполна ощутил и прочувствовал на себе всю мощь советской атомной индустрии. Возможно, конечно, все дело было в юношеской впечатлительности,