– А где Перепёлкин держал деньги? – Интересуется Савина.
– Я не знаю, – пожимает плечами Егоровна, – Мы ему на сберкнижку перевели, а уж потом куда он их дел, понятия не имею.
– На сберкнижку? – Переспрашивает Савина.
– Да.
Савина поднимается со скамейки.
– Спасибо, Егоровна. Вы очень помогли следствию.
– Меня за что благодарить? – Не понимает Егоровна, – Я вообще молчала. Кузьминичну благодарите. Это она вам всё здесь наплела.
Савина, улыбаясь, поворачивается к Кузьминичне, – Спасибо, Кузьминична.
– Всегда «Пожалуйста»! – Отвечает та.
23
Губа приводит Рыданова и Глушко к себе в подвал.
– Проходите, не стесняйтесь. Это мои хоромы.
Рыданов осматривается:
– Вполне прилично.
– Не понимаю я тебя, Губа, – говорит Глушко, – Ты сказал, что у тебя есть квартира. Зачем тогда жить в подвале?
– Это принцип, Ноздря, – отвечает тот, – Вот взять, к примеру: Валерия Ободзинского. Слыхал про такого?
– Нет, – отрицательно вертит головой Глушко, – Не слыхал.
– Темнота! – Машет рукой Губа, – Валерий Ободзинский – самый известный певец советского времени. Золотой голос.
– Ну? – Удивленно смотрит на него Глушко, – Причём здесь он?
– Вот он имел всё: квартиру, машину, славу, женщин, богатство, – рассказывает Губа. – Потом всё бросил и ушёл в «никуда».
– Зачем?
– Затем, что это не главное. Тлен. Главное внутренний баланс. Человеку это не надо.
– Что не надо?
– Квартира, машина, слава, богатство, женщины. Нет. С женщинами я, кажется, перегнул. А вот остальное балласт. Человек приходит в этот мир безо всего этого. Голый. И уходит без этого. Там это не нужно.
– Так это же там, а не здесь, – возражает Глушко.
– И здесь тоже, – говорит Губа, – У меня было всё. Я каждый день горбатился, чтобы заработать и принести заработанное в дом. И чем больше у меня было, тем больше хотелось. Из-за этого я перестал радоваться. И когда я от этого отказался, мне стало легче. Я по ночам смотрю на звёзды. Я радуюсь первым лучам солнца. Мне ничего не надо.
– Классно! – Вздыхает заворожено Рыданов, – Мне бы так.
– Подожди, «Губа», – останавливает их Глушко, – А как же твои жена, дети?
– Жена от меня ушла, – рассказывает бомж, – Дети выросли. У них уже свои дети.
– И у тебя ни разу не возникло желание их увидеть?
– Я их вижу, когда хочу.
Губа подходит к импровизированному столику, который состоит из двух ящиков, на которых лежит потёртый кейс, накрытый газетой. Из карманов извлекает свёртки и начинает выкладывать на стол.
– Сейчас будем обедать.
Рыданов хлопает в ладоши:
– Здорово. Я действительно проголодался, гуляя по воздуху.
– У нас сегодня будет царский обед, – хвастается Губа, – С осетриной.
– Откуда