Кукольный домик. Сергей Пономаренко

ведь уже говорила: бабушка не успела передать мне все свои знания, и в этом отчасти виновата я сама. Не думала я этим заниматься! К тому же магам очень сложно предугадывать то, что касается их лично или дорогих им людей. Это все равно как пытаться разглядеть что-нибудь в тумане. Ты слышишь, понимаешь, что твои близкие в опасности, но не видишь, какая именно угроза нависла над ними, над тобой, только чувствуешь, что она есть. Почти никто из прорицателей не сумел угадать дату своей смерти и в каком виде она к ним придет. В этом они ничем не отличаются от обычных людей. Возможно, это очень гуманно по отношению к магам – как жить, если знаешь, что от смерти тебя отделяют дни, а то и часы?

      – Григорий Сковорода выкопал себе могилу и в тот же день умер. Выходит, ему было известно, когда придет его смерть?

      – Сковорода был философом, а не магом. Он видел будущее с помощью разума, а не колдовства. И возможно, умер потому, что устал от жизни, которая постоянно преподносила ему испытания.

      – Что еще необычного ты можешь рассказать об этом «треугольнике»? – спросил я. Слова Инги показались мне не слишком убедительными.

      – Костя сможет рассказать тебе о Бугайском треугольнике гораздо больше, чем я, – он живет там в палатке, совершенно один. Он слышал голоса.

      – Какие голоса? Что в них необычного?

      – Они доносились словно ниоткуда и много знали о нем, даже о его мыслях.

      – Может, это был розыгрыш его коллег-геофизиков? Помню, в одной из центральных газет раньше даже была колонка под названием «Физики шутят». А при помощи современной аппаратуры можно создать какие угодно звуковые и визуальные эффекты.

      – Геофизики – серьезные люди.

      – Серьезные люди тоже иногда шутят.

      – Имеются письменные свидетельства того, что голоса там слышали и раньше. Именно они заставили жителей хутора покинуть это место.

      – Эти документы, наверное, взяты из интернета? – не скрываю я скептицизма и этим раззадориваю Ингу.

      – Нет, из архива НКВД.

      4

      По дороге, как и планировал, я заехал к себе, оставив Ингу в автомобиле. Отец был дома. Как всегда, наш разговор начался с упреков.

      – Почему ты мне ни разу не позвонил?

      Отец строго смотрит на меня, у него на скулах играют желваки – это свидетельствует о том, что он очень сердит. Он, как всегда, чисто выбрит и опрятен – сказывается армейская закалка. Лицо румяное, почти без морщин, вот только седые волосы напоминают о его почтенном возрасте. Отец был значительно старше мамы (ее уже нет в живых). Отношения у нас с ним не складываются: он считает, что вправе мной командовать, навязывать мне свое мнение, а я должен безоговорочно выполнять его приказы, несмотря на то что давно уже вырос из детских штанишек.

      Дурацкое имя Виль, которым меня назвали – идея моего деда Вилена, прослужившего в КГБ почти полвека и желавшего, чтобы я пошел по его стопам. Мама рассказывала мне, что у нее с дедом по этому поводу был серьезный разговор (мой отец дипломатично