Она ложится в постель. Ей кажется, что дочери спят. Хадия открывает глаза.
– Проснулась? – шепчет Лейла.
Хадия кивает. Она смотрит в потолок. Ее нос в темноте кажется маленьким и голубым.
– Матушка, – объявляет она со вздохом, – я и вправду люблю начальную школу.
Она говорит это по‐английски, торжественно, словно на исповеди. Как будто Хадия пытается завести светский разговор с малознакомым высокопоставленным человеком и сама удивлена своему тону, ведь она не ожидала ничего подобного.
– Матушка? – удивляется немного растерянная Лейла.
– Мамочка, – смущенно поправляется Хадия.
– Рада это слышать.
Они всегда говорят на урду. Нужно сделать это домашним правилом. Может, завтра позвонить Рафику, рассказать ему о том, что его дочь говорит как взрослая?
– А тебе нравилась школа? – спрашивает Хадия.
Лейла целует ее в щеку, осторожно приглаживает волосы. «За все слава Богу, – думает она, глядя на Хадию. – Все благодаря ему: моя дочь – чудесная девочка, и мне выпала честь быть ее матерью».
– Тсс, – говорит она в волосы дочери. – Спи. Нравилась. Очень нравилась. Поговорим об этом завтра.
Хадия кивает и закрывает глаза. Лейла продолжает обнимать дочь. Так безопасно и уютно, когда она просто лежит рядом.
Хадие тринадцать. Она сидит на красном садовом столе, ослабляя узел шарфа и наблюдая, как мальчики из ее класса воскресной школы играют в баскетбол во время перерыва. Среди них и Амар, хотя он гораздо младше остальных. Время от времени она посматривает на него, чтобы убедиться: брат играет на равных, его не толкают, у него не отнимают мяч. Но Амар задерживает ее внимание лишь на долю секунды, и она снова возвращается взглядом к старшему мальчику из семьи Али: он проходит между остальными игроками с легкостью, которая кажется ей грациозной.
С того места, где она сидит, кажется, что остальные боятся юного Али или преклоняются перед ним – у него как будто неохотно отбирают мяч и кричат громче, когда он забивает. А забивает он часто. Она снова дергает за узел шарфа. День выдался жарким. Старший Али – единственный во всей общине, кем Хадия втайне восхищается все эти годы. И она не одинока. Только другие девочки в общине и вполовину не были так застенчивы. Старший Али уже приобрел репутацию среди девочек в мечети: он добр к малышкам, обожаем ровесницами, и даже девочки постарше, подростки, часто перешептываются, каким невероятным красавцем он будет, когда вырастет, иногда говорят ему прямо в лицо, потому что мальчику тринадцать лет, он гораздо младше их и такие комплименты еще не считаются неприличными. Хадия в числе поклонниц-сверстниц, и ее подружки по воскресной школе рассказывают в душевой самые невероятные истории о старшем Али, раздувая каждую незначительную деталь до вселенских масштабов.
– Слышали, как он спрашивал Зейнаб, остался ли чай в женской комнате?
Хадия считает