– Ты о чем? – Он недоуменно наморщил лоб.
– Об этом… – Бетти махнула рукой в направлении полицейской машины, на крыше которой продолжали вспыхивать синие огни. – Они приехали к Дому Джонсу? Зачем?
Джон Любезноу почесал в затылке.
– Понятия не имею, – ответил он и повернулся к покупателю с улыбкой, означавшей, что он извиняется за эту бешеную кошку, помешавшую их разговору. – Так на чем мы остановились, сэр?..
Бетти нетерпеливо вздохнула и быстрым шагом направилась к Питер-стрит. Свернув за угол, она увидела, как полицейские о чем-то предупреждают одного из дежуривших у подъезда Дома папарацци. Все еще горя желанием узнать, в чем дело, Бетти приблизилась к ним самым небрежным шагом, но не услышала ничего интересного. Пока она стояла на тротуаре, засунув руки поглубже в карманы кардигана, один из полицейских поднялся на крыльцо особняка и постучал в розовую дверь. Захрипело переговорное устройство, и Бетти снова навострила уши, но услышала только искаженный динамиками мужской голос. Пискнул замок, полисмен толкнул дверь, и она успела увидеть в глубине прихожей смутные очертания фигуры Дома Джонса, одетого в джинсы и клетчатую рубашку. Бетти не была уверена, но ей показалось, что выглядит он встревоженным и усталым. Рассмотреть Дома получше ей не удалось – полисмен вошел внутрь и закрыл дверь за собой.
Глядя на захлопнувшуюся дверь, Бетти вдруг почувствовала себя странно. Это было похоже… на боль. Да, на боль, которая сжала сначала ее сердце, а потом опустилась куда-то в желудок. Возможно, это было сожаление, досада и легкая печаль, к которым примешивалось… желание. Дом Джонс, знаменитость и мегазвезда, выглядел таким… побитым. Потерпевшим поражение. Его брак лежал в руинах. Его дети остались у матери, а сам он был вынужден часами сидеть в пустых, пыльных комнатах, боясь выйти на улицу, чтобы не попасть в объективы осаждавших особняк репортеров. Да, ему не позавидуешь. Мир, в котором он жил, лопнул по швам, как мешок с мусором, и весь мир увидел его неприглядное содержимое.
Бетти очень хотелось отвести Дома к себе, угостить чаем, заставить его улыбнуться.
На мгновение она вспомнила о мерзких фотографиях в «Миррор», на которых, впрочем, нельзя было разглядеть никаких подробностей – только женский затылок между его расставленными коленями. Это, бесспорно, было отвратительно, но Бетти тут же подумала: Господи, ведь он был женат на Эйми Метц всего три года, и все это время она почти постоянно была беременна. Она выглядела как корова. Она одевалась не пойми как. И, возможно, ее постоянно навещали какие-нибудь надоедливые подруги. От такого любой нормальный мужик спятит!
Нет, одернула себя Бетти. В конце концов, она женщина, и Эйми Метц – тоже, а никакая нормальная женщина не будет оправдывать мужчину-изменника. Никогда!
Бетти крепко сжала зубы, словно пытаясь таким образом закрепить эту мысль в своем сознании, и, повернувшись на каблуках,