Было время, когда меня тем и потрясли ранние повести Кабакова (времен «Подхода Кристаповича»), что в них впервые появился Действующий Герой, решительно отринувший интеллигентскую надсхваточность. Он понял, что неучастие (точнее, пассивное участие) в мерзостях власти растлевает душу куда больше, чем самое грязное и кровавое сопротивление этой власти.
Тот, кто из уютных кустов наблюдает за избиением женщины и гордится тем, что не идет защищать шлюху, – ХУЖЕ шлюхи.
Сегодня русская интеллигенция очень много и очень справедливо пишет об ужасах чеченской войны. Дело благое. Я и сам считаю, что люди, горячо оправдывающие эту войну, должны бы начать с того, чтобы записаться на нее добровольцами. Но русская интеллигенция делает еще одну хитрую вещь – она старательно отождествляет ужасы этой войны с Путиным и Кремлем. То есть делает их непосредственными и единственными виновниками всего происходящего. Русская интеллигенция отлично знает, что это не так, и когда дома стали рваться в непосредственной близости от нее, она сама потребовала от властей беспрецедентной решимости.
В шкурном визге русской интеллигенции послышался ужас за свою жизнь. Она слова не вякнула, когда из Москвы, противу всякой Конституции, стали высылать кавказцев. Только диссиденты со стажем осмелились возмутиться – основная часть совести нации промолчала в тряпочку, как промолчала она все семидесятые годы. Теперь при виде той самой расправы с Чечней, которой так недвусмысленно требовали от власти, русская интеллигенция обвиняет власть в том, что наши войска оставят от Чечни выжженную землю. Чтобы победить Чечню, считает русская интеллигенция, надо переубивать всех чеченцев.
Ну, это спорно. А главное – я хорошо помню, как затряслись в сентябре этого года те самые люди, которые в первой половине девяностых весьма высоко оценивали Дудаева и горячо защищали хороших чеченцев от плохих федералов. После московских взрывов эти люди стали бояться, что толпа их растерзает, не спросив даже паспорта. Прямо на улице. Такие настроения в толпе были. И ни у кого из тогдашних апологетов Чечни не хватило духу заявить на всю страну: товарищи, чеченцы хорошие! Может, это все – взрывы-то наши – и не чеченцы вовсе!
Версию насчет нечеченцев я готов рассмотреть.
Если, разумеется, мне предложат факты, а не домыслы гусенят из «МК» о том, что это администрация президента взрывает Москву, чтобы ввести в стране чрезвычайное положение.
Я вполне допускаю, что чеченцы тут действительно ни при чем. Я не понимаю другого – почему в сентябре 1999 года их защитники вели себя куда тише, чем в середине, скажем, 1996 или 1997?
Чечня была та же самая. Людей уже похищали. Шариатский суд уже выносил приговоры о публичных казнях, и эти казни показывали по телевизору. Что изменилось?
Очко сыграло,