Охота к перемене мест. Валентин Иванов

современные многоэтажные дома. Так что месяцев через восемь мы сменили нашу комнату на двухкомнатную квартиру, которая для моей жены оказалась последней, ибо через двенадцать лет она умерла от рака в страшных мучениях, оставив мне шестилетнего сына и дочь одиннадцати лет.

      Через некоторое время приехала моя мать с дедом. При жизни жены мать так и не смогла с ней примириться, считая, что она мне не пара. С тех пор в нашей квартире стало тесновато, и через пару лет мне в институте выделили трёхкомнатную квартиру. Однако, душевные отношения у меня с матерью не сложились по той же причине, что жену свою я любил безумно и не мог одновременно совмещать в сердце любовь и неприязнь. И мама с дедом уехали обратно на Сахалин. В течение многих лет у меня была масса возможностей поездить по родной стране за казённый счет, поскольку заказчики по моим темам были равномерно распределены от Тбилиси до Ленинграда. Первое время я ездил с удовольствием, масса новых впечатлений, друзей, музеи, храмы, театры. Потом это стало привычным, и в каждом городе я останавливался уже не в гостиницах, где проблема свободных мест так и не была решена при Советской власти, а в домах друзей и знакомых.. Отношения с московским НИИ Прикладной физики стали настолько тесными, что заказчик даже предпринял весьма энергичные усилия, чтобы перетащить меня в Москву. Такой важный вопрос, как московская прописка мог решаться только на министерском уровне, поэтому дирекция направила кучу соответствующих бумаг министру оборонной промышленности, в которых тщательно обосновывала важность моей персоны для выполнения тематики института. Понятно, что бумаги должны были отлежаться год-другой. Сам я не испытывал особого желания переселяться из пахнущего лесной свежестью академгородка в этот бестолковый город, и оставался пассивным наблюдателем этой эпопеи. Пока бумаги отлеживали свой срок, в институте прошла очередная реорганизация, его влили в научно-производственное объединение, поставили сверху нового генерального директора. Он-то и должен был проталкивать далее мое дело. Мужик этот был от завода, а на заводах, понятное дело, главным принципом был «давай-давай план», горячка в конце каждого квартала или года. К науке он относился с изрядной долей скептицизма и считал, что теоретиков в институте и так многовато, а толку от них – ни на грош. Впрочем, может, он был и прав. Только я вздохнул с облегчением, когда понял, что с переездом в Москву нужно сильно повременить. Потом точно такая же эпопея началась с ленинградским Институтом аналитического приборостроения, где мне даже обещали трёхкомнатную квартиру. В Ленинград я бы переехал с огромным удовольствием, это был сказочной красоты город, да и люди там отличаются от москвичей, которых я недолюбливал, как и все провинциалы. Вот только климат этой северной столицы был губительным для моей дочери, у которой с детства были больные почки. Поэтому и здесь