Пришли комиссары.
Российский народ
Уложили на нары.
Кому не хватило
Под вышками мест,
Масонский тому
Уготовили крест.
Копчёный на нарах,
Приправленный
Фарсом,
Народ становился
Прекраснейшим
Фаршем.
Шашлык,
Строганина.
Но были усы
Ухоженней от
Кровяной
Колбасы.
Наказано кровью
Опять умываться.
Но время готовится
Яблочко сбацать.
Готовится разум
Ньютону поверить.
Но сердце молчит
За тюремною
Дверью.
Шахматы
Мы – каждый
В роли шахматиста.
Но каждый –
Разного разряда.
Играет тот,
Кто поплечистей.
Играют тем,
С кем пусто рядом.
Я,
Сердце отдав
Не друзьям,
Иду по жизни
Весь затуркан,
Словно по занятым
Полям,
Не защищённая
Фигурка.
Пусть я,
Придя на край
Доски,
Сравняюсь силою
С ферзями,
Но неизбежно от тоски
Ещё тесней
Сойдусь с врагами.
Наверно,
В шахматах нельзя
Искать для жизни
Аналогий.
Ведь утешенье
Лишь в друзьях,
А не в достигнутом
Пороге.
В клетке
Мне чудится:
Моим надгробьем
Стоит на мне
Громила бесноватый.
Над узким лбом
С четырёхжалой коброй,
Дубьём нейтронным
В лапе полосатой.
Зияет память
Чёрною дырой
И в никуда летит
Последний стон:
«Изиде!».
И сводит челюсть
Бешеной слюной
Модерный термояд
Грибов Флориды.
И целый мир –
Утопленник в крови.
И солнце медлит
Всплыть над душеваркой.
Лишь тёмные плывут
В глазах круги
Под эпицентром
Расщеплённой палки.
Но слышится не треск,
А выстрел в детство,
И над зарытою
Дворняжкой,
Как откупная:
С бешенством
В соседстве,
Что и на мине…
Хоть и жаль бедняжку.
Прививку бы –
И не стряслась беда!
А было ль до собак?
Опять в глазах
Замкнулись провода:
Цепной по мне
Выходит из себя.
Шуршит газета,
Выскользнув из пальцев.
Я вздрогнул –
Вижу:
С полу на меня,
Грызя дубьё,
Из клетки
Пялится
Раскукриниксенный
Маньяк…
Залог от бешенства