Мне во многом повезло. Четко излагать мысли и факты я научился, когда еще с институтских времен писал заметки для Агентства Печати Новости и зарубежного вещания Московского радио для того, чтобы заработать на поход в кафе с девушкой или приятелями. Мои тексты переводились на иностранные языки, поэтому нужно было писать очень простым языком – без деепричастных оборотов и придаточных предложений. Уверенно держаться перед аудиторией меня научило секретарство в общественных организациях и работа переводчиком с делегациями на крупных мероприятиях.
Но такой опыт был не у всех. И поэтому мы до сих пор можем встретить сотрудников наших посольств и, что греха таить, послов, которые двух слов не могут сказать без бумажки, в ответ на каверзные вопросы иностранных интервьюеров несут косноязычную хрень, а при откровенных выпадах собеседников не то, что в их личный адрес, а в адрес их страны, лишь беспомощно разводят руками.
Чему нужно учить
В наши дни прежние идеологические дисциплины из учебных программ и МГИМО, получившего сейчас статус университета, и Дипломатической Академии, естественно убраны. Но ни курса риторики, ни курса этикета, ни, главное, курса по обучению студентов и слушателей искусству написания документов и речей, в этих программах по-прежнему нет. Я говорил об этом и с ректором МГИМО, и с ректорами Дипломатической Академии. Все соглашались с моими доводами, но воз и ныне там.
Мне также непонятно, кого сейчас готовят эти учебные заведения. Оба они официально входят в структуру МИД России, и в их названиях присутствуют соответствующие слова. Но сколько их выпускников идет на службу в МИД России или другие государственные учреждения? Особенно это касается тех, кто учится на платных отделениях. МГИМО по сути превратился сейчас в некий брэнд, все больше ассоциирующийся не с его выпускниками, составившими гордость советской и российской дипломатии, а с Ксюшей Собчак и неким джигитом, который несколько лет назад въехал на джипе на площадку перед могилой Неизвестного Солдата у Кремлевской стены. Студенческий билет в МГИМО стал чем-то вроде свидетельства принадлежности к «золотой молодежи», дополнения к ключам от джипа-«Мерседеса» или «БМВ», а то, бери выше, «порше» или «феррари». Коммерциализацию МГИМО и Дипакадемии объясняют тем, что, де, иначе им не выжить в обстановке якобы всеобщего безденежья.