Но оруженосец только смущенно улыбнулся и протянул руку.
– Ты это… прости меня, ладно. Я думал: ты слабак и хлюпик, войны не нюхал. А ты мне вон как врезал. Мир?
– Мир, – с облегчением согласилась Тэруко, пожимая жесткую мальчишескую ладонь.
В чем-то мужские порядки были для нее проще и понятнее. Сложно представить, чтобы какая-нибудь фрейлина произнесла подобные слова, получив взбучку.
Правда еще сложнее представить фрейлину, которая дерется с принцессой.
Кровь уже унялась, но распухший нос ужасно болел. Она представила, с каким лицом предстанет перед Джином завтра, и горько улыбнулась.
Как будто есть разница.
– Пойдем, я покажу, где можно умыться и постирать одежду, – продолжал как ни в чем не бывало Юн. – И к доктору надо заглянуть, он даст мазь от синяков. Хотя, – тут мальчишка горестно вздохнул. – Его высочество все равно заметит. Он всегда все замечает.
Тэруко рассмеялась. Благоговение, с которым Юн произнес “его высочество” раскрыли ей глаза на причину неприязни со стороны оруженосца.
Мальчишка боготворил Джина. И явно боялся, что пришлый “родственник” займет его место возле кумира.
– Пойдем, – согласилась она. – Посмотрим, что можно сделать.
***
Когда с обработкой синяков и шишек было покончено, Тэруко осталась ночевать в палатке, которую Юн делил с горнистом и тремя вестовыми. Наутро они вместе отправились копать отхожие ямы – назначенную неделю нарядов никто не отменял.
– Оставайся насовсем у нас. Места хватит, – предложил после совместного завтрака сытый и благодушный оруженосец. Тэруко подумала, и кивнула, а обрадованный Юн потащил ее смотреть лагерь при свете дня.
Их палатка находилась в офицерской части, солдатам появляться здесь без веского повода было запрещено. Границы лагеря отмечали выстроенные в круг телеги, и даже охрана имелась на входе.
– Потому, что у господ-офицеров ценные вещи, бумаги, – сбивчиво объяснил Юн. – Кувшины тут опять же.
– Какие кувшины?
Он кивнул на выкопанную чуть в стороне яму, прикрытую неброской дерюгой:
– С земляным маслом.
Принцесса уставилась на нее, не в силах скрыть любопытства. Она только слышала об этой вонючей субстанции, что мгновенно воспламенялась от попадания огня и горела даже на поверхности воды. В Оясиме ее называли “жир земли” и иногда применяли в морских сражениях.
А Юн уже болтал и тащил ее за руку дальше, к табуну лошадей, где за Тэруко закрепили невысокую грациозную кобылку по имени Муха.
В итоге Юн стал для девушки первым другом и проводником в мире армии. Оруженосец оказался совсем неплохим парнем. Прямой и вспыльчивый, но не подлый, он умел быть верным товарищем.
К Тэруко (а вернее к Рю), после той драки, когда она сперва победила его, а потом не сдала, как зачинщика, парень проникся уважением и дружескими чувствами. И старался помочь ей привыкнуть к армейскому распорядку.
Эта помощь была совсем не лишней.
Жизнь в армии стала для свободолюбивой