Добежав до заброшенного дома, он поднялся по ступенькам и постучал в дверь, но ответа не последовало. Джереми обернулся и увидел, что лес теперь был далёкой тёмной полоской, как он мог за считанные секунды пробежать такое расстояние не укладывалось в его голове. Он постучал ещё и ещё, ответа не было, и тогда он привстал на носочки, дёрнул за дверную ручку и услышал щелчок.
Не без труда, дверь была очень тяжёлой, Джереми протиснулся внутрь и оглядел просторное и совершенно пустое помещение. Перед ним был овальный холл, в конце которого возвышалась широкая лестница, ни мебели, ни картин, ничего больше не было. Всё это скудное убранство освещалось лунным светом из разбитых арочных окон. Где-то сверху слышались голоса как будто из старого радио, Джереми не мог разобрать ни слова. Он поднялся по лестнице, голоса зазвучали громче, но говорили не на английском, Джереми не знал этого языка. Он пошёл на звук и оказался в тесном душном коридорчике с одной единственной дверью. Открыв её, он упал на колени, словно что-то сшибло его с ног, но что это было, он даже не успел понять.
Его взору предстала пустая комната, освещаемая лишь лунным светом, и в этой комнате перед Джереми возникали и менялись образы так быстро, что он не успевал понять, что именно он видит. Истощённое тело, зависшее в воздухе под люстрой, мальчики в синей школьной форме, сидящие в кругу и смотрящие вверх, змея, пожирающая собственный хвост, свастика, красивое лицо его матери, сменяющееся множеством других незнакомых ему лиц, образов, тел – это всё, что он успел различить. Голоса из старого радио теперь звучали так громко, что его голова готова была разорваться. Один язык сменился другим, каким-то странным, но очень похожим на английский. Последнюю фразу из радио произнёс женский голос и затем всё стихло. «Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae» – тогда Джереми не знал, что это означает. Образы перестали сменяться, и перед его глазами предстала больничная койка, на которой кто-то лежал. Подойдя, он увидел сначала лицо пожилой женщины, которое затем сменилось лицом изувеченной девочки лет шести. У девочки не было глаза, а на бритой голове поблескивала металлическая пластина. Второй глаз её был закрыт, лицо бледно, дыхание неровно.
Вспоминая этот сон, Джереми говорил, что он был невероятно долгим.
Глава 2. Джейн Фрай
Джереми почти не видел родителей. Всё время проводила с ним Джейн Фрай – пожилая, невысокая, стройная женщина с удивительно красивыми руками. До Пэришей она служила домработницей у семьи Уитлов, но вскоре её попросили занять место няни для двоих детей-близнецов. Близнецы любили её. Предыдущая няня ни у кого в доме не снискала симпатии, была не прочь приложиться к бутылке шерри и прикарманить парочку антикварных безделушек, коим не было счета в доме