Мы слишком быстро переехали через «лежачего полицейского» на выезде из деревни – и оба треснулись головой о крышу. Сигарета вылетела из папиного рта и упала на пол. Он попытался поднять ее и отвел взгляд от дороги. Я принял на себя руль. Это мне не впервой. Я сказал, что «Большаял» – странноватое название для отеля.
– Ты просто неправильно его произносишь, – ответил папа. – Нужно говорить «Отель Большая Эль». Получается в рифму. А слово на «Л» можно придумать какое угодно.
Так мы и сделали. Чего мы только не навыдумывали! Отель «Большая льдина», «лодка», «лопата», «лягушка», «людоедка», «лилипутка», «лапа», «лотерея»… отель «Большая ложка». Мы хохотали до упаду, но слова, которое вертелось на языке, никто из нас не произнес. Папа сказал только:
– Ох уж эти мужики…
Бывают дни, когда знаешь, что способен на все. Что умеешь летать. Что стоит тебе коснуться мяча, и он – бах! – окажется в воротах противника. То воскресенье и было таким днем.
Конечно, где-то еще такой же, как я, мальчик с таким же, как у меня, отцом ехал на стадион и чувствовал ровно то же самое. Игрок команды-соперника. Что ж, не повезло ему.
Я не знаю девочки красивее Изабель
Матч получился неожиданным. На выезде мы уделали этих ребят пять – один, но в этот раз никак не могли прорваться сквозь их оборону. То ли они заиграли намного лучше, то ли мы – из-за мандража – намного хуже. Мы даже почти не атаковали. В отличие от них. Спасало нас одно: Джеффи метался в воротах как разъяренный тигр. Я же по большей части маялся в центре поля в ожидании передачи. Безрезультатно. Папа стоял рядом с воротами противника и время от времени кричал: «Пасуйте Косу! Ну же, ребята! Он свободен!» Да и все видели, что я свободен, но передать мне мяч не могли. Мне это надоело до чертиков. Но кто же стоял рядом с папой?
Изабеллебеллебель!!!
Я не знаю девочки красивее Изабель. На уроках я частенько на нее посматриваю, когда она не замечает, но она все равно заметит, и взглянет в ответ, и улыбнется – и становится еще красивее. И я начинаю краснеть, как идиот. Ну почему нельзя нажать кнопку где-нибудь на носу и отключить этот чертов румянец?! Или потянуть себя за ухо. И принять невозмутимый вид. А я, наверное, похож на морскую свинку, которая пытается сосчитать, сколько будет один минус один. И когда наконец до нее доходит, что ноль, думает, что это про нее.
Когда Изабель стоит у боковой линии и болеет за брата, я вспыхиваю не меньше обычного, но, по крайней мере, на поле я далеко. Бывает, она мне машет, и у меня едва не взрывается голова. Приходится хлопать по ней руками, чтобы затушить пылающие волосы. И первый гол я всегда посвящаю маме, второй – папе, а третий – Изабель.
Но тем утром посвящать было нечего и некому. Я почти заскучал, болтаясь посреди поля. Глянул в сторону Изабель и папы – и увидел, что они разговаривают. Интересно, о чем?
[Отец Коса стоял рядом со мной. В одной руке