– А, здравствуй. Видел, конечно. А что?
– Ну так я сейчас Дитриха встретил, он там работал. Знаешь, отчего леса грохнулись? Крысы верёвки сгрызли! – Парень отломил от булки кусок и отправил его в рот. – Каково, а? Мне они тоже осточертели – каждый день в дымоходах застревают. Смотри, погрызут верёвки у твоих колоколов, как звонить будешь? Ну, пока! Заходи как-нибудь.
Яцек закрыл дверь, обернулся.
– Это Гюнтер, трубочист. Он тут вот, за стенкой живёт. Так ты как насчёт жилья?
Жуга покивал задумчиво, поднял голову.
– Так, говоришь, кровать хозяйка даст?
Серое на чёрном.
Удар!!!
Больно, больно, больно!
Назад, не чуя ног, по длинной полке, мимо вкусных мягких кругов, успев отгрызть один лишь кусочек, к спасительной темноте холодной ночи…
Шелест материи. Запах сосновой палки. Серая тень.
Прыг вправо! Влево! Гулкий стук дерева об пол, истошный женский визг – больно ушам, – но путь открыт! За дверь, где серая луна на чёрном небе. Болит отбитый бок. Бегом-бегом, вдоль по улице, выгибая горбатую спинку, сжимая в острых зубах душистую хлебную мякоть – еда! еда! – се…
Жуга открыл глаза. Долго лежал не шевелясь, затем встал и подошёл к окну мансарды.
В комнате было тихо. Повернувшись на бок, мирно сопел на своей кровати Яцек. С улицы тянуло холодком. Город окутала туманная осенняя ночь. Таяли во мраке жёлтые цепочки фонарей.
Жуга сел, закутался в одеяло и задумался.
Вторая ночь в городе – и снова этот непонятный сон. Почему мир в нём видишь снизу, от самой земли? Почему вокруг море запахов и звуков, но всего один цвет? Почему в сердце всё время сидит щемящее до боли чувство страха?
Почему, почему, почему?!
Жуга помотал головой. Наваждение какое-то!
Так и не растолковав странное видение, он лёг и долго ворочался, пока снова не заснул.
Ему снился лес.
Три слепых мышонка,
Три слепых мышонка —
Как они бегут,
Как они бегут!
Дурашливая эта песенка летела ввысь из глубины городских улиц, звенела детскими голосами, словно напоминая, что уже утро и пора вставать. В узкое окно мансарды лился потоками солнечный свет. День обещал быть хорошим.
Мышатами – и Яцек это знал – дразнили троих: двух мальчишек по имени Кристиан и Фриц, и девчонку, ту самую Магду, которую вчера спас его новый знакомый. Эти трое всегда ходили вместе: играть с ними никто не хотел, ибо первый сильно заикался, второй был мал ростом, а девочка, кроме того что была сущей тихоней, ещё и плохо выговаривала слова.
Яцек зевнул, потянулся и открыл глаза. Огляделся.
Жуга, хмурый и задумчивый, не спал, сидел одетый на кровати, обхватив колени руками и прислонясь спиною к стене. Смотрел в одну точку. Скомканное одеяло валялось в ногах.
– Привет, Жуга.
Тот поднял голову, кивнул равнодушно:
– Доброе утро.
Яцек отбросил одеяло и сел. Поёжился от утреннего холодка. Посмотрел на Жугу, озадаченно почесал