Пунитаялини. Ч. 1. Дон Боррзини

с тем застенчивой улыбкой. Кто-то, рассмотрев ее, начинал хлопать, и хлопающих становилось всё больше. Джо застыл в своем кресле в оцепенении. Прямо на него шла Пунитаялини, совершенно голая, если не считать перьев на голове и тапочек. Монокль выпал и затрепыхался у него на груди. Наконец, он опомнился, и сдержанно хлопнул в ладоши.

      Она шла, улыбаясь, глядя ему, кажется, в глаза. Почти на краю сцены царственно взмахнула рукой в сторону зала. Какой-то мужчина в переднем ряду – надо же, как он догадался? – отклонился в сторону, и она, сделав два стремительных шага, взлетела ласточкой, приземлилась на гребне кресла; балансируя, трепетала руками. Зал взорвался аплодисментами. Обретя баланс, пошла к нему, перепрыгивая с одного пенистого гребня на другой. В зале творилось незнамо что: вздохи восхищения мужчин, судорожные всхлипы прикрывающих глаза ладонями женщин, возмущенные или же возмутительно дерзкие выкрики, визги и взвизги, но всё накрывала, покрывала и сметала игриво-пенная волна аплодисментов, что чутко сопровождала её прыжки, движения. И вот она, балансируя, стоит на последнем перед ним кресле.

      Ему представилось – совершенно абстрактно, конечно – что чувственные половые губки её трепещут, как плавнички таинственных глубоководных рыбок – заходятся трепетными волнами. И вспомнились вдруг те выкрутасы, когда чертовки на сцене трясли да взбрыкивали подолами. Наверное, это явления одного порядка, в которых есть определенный символизм? А теперь, когда она была рядом, – он, пожалуй, должен вырасти во весь рост и смиренно принять что у них там намечено дальше по сценарию? А, может, и не смиренно? Вот он и поднялся, хотя было жутко неудобно: она ведь здесь, – его взгляд скользит вверх по стройным ногам её и упирается в распоясанную промежность с этими самыми губками, о которых вот только что шла речь; и, поскольку член у него стоял уже давно, ему казалось, что стоит еще чуть шевельнуться, как раздастся этакий треск разрываемого сукна, и всё разом станет каким-то совсем постыдным, пошлым, а идиоты вокруг – они начнут гоготать, как будто ничего смешнее на свете и нет вовсе.