And finally has seen the world.
His manners are like he’s from France,
He speaks good French and writes, as well,
Dances Mazurka very well,
And makes a bow with charm and grace;
What else you need? The high world found
That he was pretty nice and sound.
V
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант:
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
VI
Латынь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно по-латыне,
Чтоб эпиграфы разбирать,
Потолковать об Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Он рыться не имел охоты
В хронологической пыли
Бытописания земли:
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей.
V
We all did study with no straining
The useless subjects anyhow,
Thus, thanks to God, to show good training
Makes just no difficulty now.
Onegin was by view of many
(Who judge severely, but fairly)
A scholar, but a prig, as well,
He had a talent, I can tell,
With no compulsion simply chatting
To touch a subject quite a bit,
And just like knowing all of it
To remain silent when debating,
And to arose the ladies smile
By sudden epigrams’ brisk style.
VI
Latin today is not high value,
But if to be sincere and just,
He knew in Latin a good many:
The sense of epigraphs could grasp.
With Juvenal he was best friend,
Put vale[2] in the letters end.
From Eneida in his mind
At least two verses he could find.
He didn’t have any inclination
To dig in prehistoric dust,
In detail analyze the past,
But funny stories of the ancient
From Romulo to recent day
He didn’t forget and did retain.
VII
Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы ни бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
VIII
Всего, что знал еще Евгений,
Пересказать мне недосуг;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд и мука и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, –
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
VII
He wasn’t at all a lofty person
To sacrifice his life for rhymes:
Iambus or trochee in the verses
Could never ever recognize.
He reproved greats of Ancient Greece,
By Adam Smith was really pleased,
In economics was expert,
Id