Бог мелких пакостей. Марина Белова

щель виднелся шкаф и подставка для обуви.

      – Дверь забыли закрыть? Или вышли на минуточку?

      Алина нажала кнопку звонка и зычным голосом крикнула в щель:

      – Хозяева, у вас дверь открыта!

      Тишина. Я заволновалась: не люблю необитаемых квартир да еще с открытыми дверьми.

      Пришлось позвонить еще раз.

      – Спят, что ли?

      – Пошли, Алина, – я потянула ее за рукав и отступила к лестнице, намереваясь тут же броситься вниз, к выходу.

      – Постой. Нехорошо получается. Дверь открыта, хозяева спят, в это время воры могут вынести все, что угодно.

      – Их нет дома, – уверенно сказала я.

      – Почему ты так думаешь?

      – Потому что от твоего голоса и дверного звонка и мертвый бы проснулся.

      – Пошли посмотрим? – предложила Алина.

      – Не хочу.

      – Послушай, там пожилой человек, вчера дочь похоронил. Вдруг Нины дома нет, а у него сердечный приступ?

      Алина умеет меня убеждать – мы приоткрыли дверь и нырнули внутрь.

      – Есть кто дома? – теперь уже тихо позвали мы.

      Квартирка состояла из трех комнат. Первая, куда мы попали, была гостиная. Старая стеночка, продавленный диван, выцветшие портьеры и далеко не новый телевизор «LG». По полу разбросано множество бумаг, книг, разной мелочевки. Тут же валялся выпотрошенный ящик, выдернутый из стенки. Другой ящик был выдвинут до предела, и держался в стенке на честном слове.

      – Да, – присвистнула Алина, – похоже, хозяин давно не убирался в комнате.

      – Анатолий Борисович, вы где? – позвала я.

      – В этом хламе нетрудно потеряться, – отметила Алина. – Пошли дальше.

      Дальше по коридору была кухня, напротив нее спальня. Вещи, вывернутые из шкафа, горой возвышались на кровати. Мы переглянулись. Ситуация, в которую мы попали, все больше и больше переставала мне нравиться.

      – Уйдем? – предложила я.

      – Да, только заглянем в последнюю комнату.

      Наверное, в этой комнате прежде жили Лариса и Нина. Веселенькие обои, прозрачные гардины с рюшами. Плательный шкаф у входа и множество цветочных горшков на подоконнике. Один письменный стол на двоих у окна и две софы, одна напротив другой.

      Посреди комнаты на вертящемся стуле с веревочными петлями на ногах и руках сидел Анатолий Борисович. Связанный он бы и так никуда не смог уйти, но кому-то этого показалось мало – этот кто-то накрепко прибинтовал грудь хозяина квартиры к спинке стула клейкой лентой.

      Голова Анатолия Борисовича как-то неестественно свешивалась набок. Рот бедняги был заклеен широким пластырем, а крылья носа сжимала прищепка, очень похожая на те, в которых выступают девушки, занимающиеся синхронным плаванием. Дышать ему было нечем. Да он и не дышал – он был мертв и, если судить по синюшному оттенку кожи, давно.