Он не приходил. Все вещи оставались на тех же местах.
Погасила свет и опустилась в кресло, стоящее у окна. Одиночество, тоска, боль окружили меня со всех сторон. Я, как заложница, сидела, сжавшись в комочек, а они давили на меня со всей силой.
«Ты никому не нужна! Он не любит тебя! Тебя никто не любит!» – повторяли они, перебивая друг друга.
– Все хватит! Достаточно! Бежать…
Я выскочила из номера и бежала, не оглядываясь, по узким вечерним улочкам Парижа. Наконец, окончательно запыхавшись, остановилась. Села на тротуар, чтобы отдышаться. Прислушалась… Тишина… Я одна. На улице пусто. Только сияющие звезды над головой.
Мне некуда бежать. От себя не убежишь.
Просидев около получаса и насквозь промерзнув, а вечера в Париже в октябре достаточно холодные, решила зайти в какое-нибудь кафе, чтобы согреться и после вернуться в отель. В голове уже начал вырисовываться план дальнейших действий.
Утром все повторилось. Дима так же собрался и пошел на завтрак один, не произнося ни единого слова. Аппетита не было, я оделась и села у окна. Вернувшись, он застал меня, сидящей на полу и вырисовывающей пальцем узоры на стекле.
– Ты сегодня собираешься выходить из номера?
Я повернула к нему лицо, холодное и бледное с красными глазами.
– Ненавижу Париж! Я впервые в жизни хочу домой. Мне еще никогда не было настолько одиноко и холодно.
– Чем тебе Париж-то не угодил? – сказал он с небольшой издевкой в голосе.
– Ничем. Я не хочу здесь больше находиться, я не перенесу еще один день одиночества в этом городе. Вернусь сюда когда-нибудь, а сегодня я решила уехать в Италию к подруге. Ты поможешь мне на вокзале купить билет на поезд?
Он остолбенел. Похоже, такого поворота событий не ожидал.
– Хорошо, – произнес почти шепотом и удалился в ванную.
Мы шли на вокзал молча. Поезд на Болонью отправляется через два часа. Я стою у терминала, собираюсь оплатить билет. Дмитрий стоит за моей спиной. Чувствую его взгляд, пронизывающий насквозь, и замирающее дыханье.
– Котенок…
Оборачиваюсь: «Что?».
– Тебя всю трясет. Тебе холодно? – произносит ласково голосом, полным нежности, заботы и теплоты.
– Да, – меня действительно знобило.
– Пойдем на Монмартр, Котенок, будем согреваться глинтвейном?
В его глазах снова промелькнул огонек любви, и на душе стало светлее. Он крепко-крепко обнял и поцеловал мои соленые от слез щеки.
– Пойдем…
Монмартр считается наиболее живописным кварталом Парижа. Я читала где-то, что в течение всего девятнадцатого века Монмартр был притягательным центром художников, для которых вести богемную жизнь означало прежде всего жить свободно, посвятить себя только искусству и отказаться от всех условностей и принуждений внешнего мира. Каждый художник, от самого знаменитого до мало