– Кто бы говорил! – Но тут же осеклась и пожалела о своих словах потому, что лицо у аббатисы еще больше вытянулось и окаменело.
– Прости меня, Габриэлла! – взмолилась леди Уостер. – Я не хотела тебя обидеть. Бог свидетель, я каждый день молюсь, чтобы у тебя все было хорошо.
– У меня и так все хорошо и без ваших молитв, – аббатиса резко встала и отошла к узкому венецианскому окну, выходящему во двор.
Через разноцветное стекло почти ничего не было видно, что делалось во дворе, но аббатису это совершенно не беспокоило. Её захлестнула боль, обида и зависть. Столько лет она скрывала эти чувства в себе, чтобы они не смогли вырваться наружу и целиком завладеть ею. Все эти годы она уверяла себя, что все забыто, прошло, кануло в лета. И вот, стоило только ей вновь появиться там, где она была счастлива, где она любила и была любима, все опять вернулось снова. Гнев и досада вырвались наружу. Гнев за то, что её единственная подруга не смогла сдержать свой язык, и досада на саму себя за то, что она не может больше сдерживать своих чувств.
Сэр Уостер делал непонятные знаки жене. Леди Розамунда, чувствуя свою вину, уже была готова разрыдаться при гостях, но увидев осуждающий взгляд мужа, тихо встала из-за стола и покинула зал. Сэр Джонатен осторожно подошел к аббатисе. Та не повернулась. Тогда бывший храмовник начал издалека.
– Все мы были опечалены такой скорой кончиной короля. Всё случилось так быстро… Но больше всего нас опечалило ваше решение, леди Габриэлла, покинуть Англию и поселиться в стенах далекого аббатства. Моя жена до сих пор не может поверить, что вы покинули её своим расположением, и ваш быстрый отъезд… Я просто хотел сказать, – забормотал раздосадованный храмовник, – что мы все помним и глубоко уважаем ваши чувства к нашему королю, то есть покойному королю Ричарду, то есть… – сэр Уостер окончательно запутался и сбился.
– Аминь, – произнесла аббатиса Клод и повернулась к старому другу. – Не беспокойтесь, Джонатен. Я знаю, что Розамунда не хотела обидеть меня. Она просто не подумала прежде, чем сказать… А почему она ушла? Нужно позвать её. Я ещё не видела вашего Джеринальда. Пусть его принесут, ведь он, кажется, ещё не умеет ходить.
– Ну, что вы, миледи! Он только научился сидеть, ему нет и полгода. Я сейчас крикну служанку, и она позовет сюда няню с ребенком.
Сэр Уостер заметно приободрился и даже повеселел. Он кинулся к двери. На пороге стояла леди Розамунда. Её вид заставил мужа застыть на месте. Лицо леди Уостер было белым, как снег, широко открытые глаза не мигали, рот раскрывался, но совершенно беззвучно, руки судорожно сжимали горло.
– Что случилось? – вскричал сэр Уостер, и многоголосое эхо громом ударилось в высокий потолок огромного зала. Леди Розамунда продолжала беззвучно открывать рот. Тогда аббатиса Клод подошла к столу, быстро наполнила кубок вином и поднесла