− Я не в состоянии разорваться: и дети, и работа.
Но нашлась чужая мама, добрая, улыбчивая и отзывчивая. Она и свою дочку Лизу на машине привозила, и Кукубаеву с Филимоновой захватывала из школы. Добрая мама сама попросилась в спортивную группу к Козыревой – в других группах её Лиза всем проигрывала, всё у Лизы болело: и спина, и ноги, и руки, и шея, и язык после тренировки заплетался. У Козыревой же в группе Лиза всегда пребывала в прекрасном спортивном настроении – ведь она была первой на дорожке.
Так прошёл третий год тренировок. Дети взрослели, группа стала выезжать на соревнования в другие бассейны, где Филимонову с Кукубаевой безжалостно дисквалифицировали за неправильное прохождение поворота.
На четвёртый год Кукубаева перестала ходить в бассейн – папа Кукубаевой решил не тратить больше время дочки на плавание:
− Лагерь обещали и ни разу не взяли, − жаловался всем папа. – Списали со счетов после второго года обучения, спихнули в группу аутсайдеров.
Лиза тоже перестала ходить в этот «гадкий бассейн» – её мама нашла дочери другой бассейн, в два раза глубже и в два раза длиннее.
Филимонова иногда приходила на занятия. Она привыкла к группе, к доброй Козыревой, да и тренер Филимонову очень любила. Настя училась уже в пятом классе. И если раньше ей безумно нравились современные песни и взрослые сериалы, и соцсети, и вся эта свободная жизнь, то почему-то, чем старше она становилась, тем становилось скучнее дома одной. Филимонова пробовала ходить в спортивные кружки в школу, даже на бадминтон, но всё было не то. И Филимонова бежала после школы в бассейн через пять светофоров и десять дорог. Тренер Козырева удивлялась её приходу.
− Настя! Ты?! – восклицала она. − Плавай тогда с мальчиками. Девочек, сама видишь, и без тебя на дорожке много.
И Настя плавала, тем более, что худенький мальчик теперь тоже был у Козыревой и счастливо махал Насте:
− Настя! Я тут! Плыви впереди меня!
Настя чувствовала, что еле-еле поспевает за мальчиками, но хватало парней ненадолго: они не доплывали задание, висли на бортике. В другое время Настя бы тоже остановилась передохнуть, но теперь ей хотелось больше плавать. Пусть не быстро, но плавать! Настя чувствовала волну, Настя поняла: ей нравится плавать, подныривать, делать повороты, выполнять стартики. Но по-прежнему Насте не нравилось уставать, а потом плестись домой по морозу в темноте: хотелось есть, хотелось горячего чаю. Насте было одиноко на каждом из пяти светофоров и на всех десяти дорогах. «Вот бы кафе! – мечтала Настя. − А там какой-нибудь мальчик, пусть даже этот дохляк с пирожками, и ждёт меня за столиком. Я улыбнусь и закажу двойной капучино или глясе, ещё торт, всё равно какой, но главное, чтобы сверху − взбитые сливки…» Мечтая, Филимонова укорачивала обратную дорогу до дома, входила в квартиру, валилась на диван, но надо было ещё идти в школу, забирать младшую сестрёнку с продлёнки. «Хорошо, что не в садик, хорошо, что сестра уже школьница,