Билл оторвал взгляд полусинтетических глаз от планшета и направил на труп.
– Ну, хоть пожил своё, – констатировал он.
– За два дня никто не пробуждается, на что только рассчитывали родственники… – бурчал Розе́, снимая бирки. – А если они забыли, может, стоит позвонить им?
– Им уже звонили.
– И?
– Не отвечают, – безучастно отчитался Билл, снова уткнувшись в планшет. – И восьмой номер. Обоих в крематорий. И не смотри так, будешь принимать всех близко к сердцу – недолго тут проработаешь.
Темнокожий кучерявый парнишка, в первый рабочий день, молча выполнял свои обязанности по подготовке процедуры сожжения. Тестирование при приёме новый санитар откровенно завалил, и Уильям был против такого сотрудника в морге, но благодаря хорошим знакомствам его родителей, парня всё же протащили. Сегодня всего два тела, так что можно сказать, что ему повезло. Он почти было справился, но стоило за телом деда закрыться люку, Розе́ оцепенел, и Биллу пришлось включать режим кремации за санитара. Молодой добрый парень, случайная жертва счастливого случая, никогда ещё никого не убивал.
– Почему они просто не забрали его… – бормотал он себе под нос, чуть не плача, на фоне размеренного механического звука развернувшейся трагедии. – Он же всё чувствует… непременно должен чувствовать… Помню, как я лежал неделю, всё видел и слышал, а шевельнуться и пальцем не мог. Почему… почему не забрали?..
Билл сам открыл люк второй камеры. Патологоанатом с восьмидесятилетним стажем, он уже понял, что парнишка, несмотря на связи, не задержится.
– Потому что тогда бы он стал для них посмертной обузой, – решил Билл дать парню последнее напутствие. – А кремация у нас всегда бесплатно. Я заметил ещё во время твоего тестирования, как привлёк твоё внимание его привоз, и сегодня весь день ты вокруг него ходишь. Но файл его ты, конечно, не читал, а между прочим, у старика перелом бедра, и где ему прикажешь необразованному работать?
Розе́ смущенно опустил голову. Если бы только умел он краснеть, как раньше, то в секунду залился краской весь. Знал ведь, как трудно сейчас работу найти простому человеку из бедных. А мёртвое тело хоть кушать не просит, но ухода дорогого требует.
– Молчишь… – попрекал Билл, – то-то же. Это тебя по чужой страховке как новенького склеили, и повезло старость не познать, поэтому и суждения о ней романтически наивны. Восторженный молодой человек, растроганный неправедными делами людскими! В родне, небось, дольше 45 и не жил никто, все, кому средств да ума хватает, сейчас так делают, отсюда и благоговение твоё перед дедом. Больше чем девку молодую тебе его жалко, что под восьмым номером идёт. А тем временем, старые кости – есть старые кости: хрупкие, не гнущиеся, ломкие по каждой ерунде, и формалином-то такое не исправить. Тебе за век не заработать, сколько стоит повернуть время вспять.
Билл опустил недоверчивый взгляд на свою сильную мускулистую руку, сжал ладонью ручку кушетки сильнее, чтобы толкнуть в печь, но в то же мгновение мертвая девушка схватила его за предплечье. Глаза её были закрыты, дыхание отсутствовало, рот чуть шевелился.
– Да нам пора уже вводить новую услугу: «пугание крематорием»! – воскликнул Билл и начал тыкать что-то в планшете. – Мисс Линда Майлс Крос, вы 402-ая особа, пробудившаяся в 626-ом морге непосредственно перед кремацией. Поздравляем!
Часть
I
Новая Надежда
«Дорогой муж, прошу меня простить, я не могу с этим жить и ему не позволю. Джулиана Эрия Монтесс, 10 марта 82 года со дня Воскрешения».
Сделав эту запись, она закрыла дневник и, оставив его на столе, вышла из кабинета. В пустынных ночных коридорах замка Монтесс не мог встретиться никто, кому под силу было её остановить. Роберт со своей матерью Элизабет два дня как отбыли в Периней для согласования политического устройства с новым Великим Князем. Рерик, её свёкор, болен и прикован к кровати. Одной ей пришлось снести эту ношу, принять тяжелое решение и воплотить его в жизнь. Очевидно, только так и должно было быть. Будь рядом Роберт, это бы всё усложнило.
Держа в руках подсвечник, она вошла в детскую. Обе няни вскочили со своих кресел, но не успели ещё поклониться, как княжна велела им уйти. В кроватке тихо сопел четырёхлетний Бо. Джулиана склонилась над сыном. Бо, унаследовавший черты лица по материнской линии, был копией младшего братика Джулианы. Ужасно, что ему суждено было почти также погибнуть. Эта жизнь была несправедлива к её роду. Но сегодня она не останется перед ней в долгу. Малыш неспокойно перевернулся и зашевелил губками во сне. Из-под пижамы показался медальон – объемное дерево в стеклянном круге. Символ рода его отца, слишком увесистый для ребёнка, но уже принадлежавший ему по наследству вместе с короной Дориана. Джулиана поставила свечу на одеялко, взяла с тумбы масляную лампу, сняла крышку и вылила остатки масла на кровать. Глубоко и медленно вздохнув, накрыла рукой нос и ротик Роберта младшего.
Проснувшись, малыш начал дёргаться,