Вместе с тем интересы сестёр значительно разнились. Наль, страдавшей от грубости и нечуткости мужа, равно как и от скуки, хотелось выяснить, насколько господин Имхатун привлекателен и обходителен с дамами, а пятнадцатилетняя Арсет, полная любознательности и романтичности, жаждала в подробностях разузнать о жизни дикарей. В раннем детстве её завораживали рассказы кормилицы о косоглазых желтокожих островитянах с плавниками вместо рук и жабрами вместо рёбер. Особенно девочке нравилось слушать о привольном житье «рыбьих людей» в согласии с простыми и честными правилами. Позже мать объяснила, что здравомыслящему ребёнку из аристократической семьи негоже верить в чистейший вздор, который несёт полуграмотная простолюдинка. С одной стороны, Арсет соглашалась с матерью, но с другой… Ах, как мечтала она хоть ненадолго стать островитянкой, поменять вечно сумрачные комнаты, задрапированные пыльным бархатом, на белый пляж! Дышать горьким морским воздухом, купаться в кишащем золотыми рыбками заливе, носиться разыгравшейся кошкой по берегу, собирать ракушки и мастерить из них ожерелья, не тревожась о том, что кто-то сочтёт её поведение непристойным.
Традиция возбраняла женщинам присутствовать на званом обеде, поэтому насладиться беседой с приглашёнными сановниками сёстры не могли – их время пришло вечером, когда после изысканной многочасовой трапезы, вежливо выпроводив всех, кроме Имхатуна, муж Наль предложил молодому человеку остаться на чай. Столы накрыли в малом зале. Как положено, мужчин и женщин разделяла решётчатая бамбуковая ширма, присутствие которой позволяло вторым появиться перед посторонним в домашнем облачении, без головного платка и вуали.
Стройность, грация и правильные крупные черты лиц сестёр сразу вызвали расположение со стороны возможного жениха. Наль и Арсет, в свою очередь, залюбовались поджарой фигурой молодого вельможи, казавшейся совершенной на фоне тучного, пусть и осанистого, Ратепа.
Разговор, начатый с предписываемых этикетом общих фраз, постепенно свёлся к обсуждению уклада жизни и нравов южных дикарей.
– Не настолько они примитивны, как принято судить в столичном обществе, – возразил на резкое замечание хозяина Имхатун. – Да, их манеры не отличаются утончённостью, быт груб и омерзителен, и вместе с тем они владеют знаниями о всемирном равновесии, о круговороте времени, о движении светил, имеют зачатки письменности. Мой дядя купил у старейшины одного из сазумских племён глиняный диск с необычным рисунком. Когда он похвастался приобретением перед знакомым астроном, тот был потрясён: рисунок оказался довольно точным лунным календарём. Островитяне, называемые нами дикарями, значительно более сложны, чем мы себе представляем. И порой непредсказуемы. Видимая кротость, податливость уживаются в них со зверской жестокостью. Вероятно, поэтому мифы сазумов крайне своеобразны: поэтичность и возвышенность свободно и часто