– Да нет, твои слова имеют смысл, – отзывается Нико.
Я смаргиваю.
– И какой они имеют смысл?
На этот раз он поспешно сжимает зубы.
– Брось, я сам не знаю, что сболтнул. Забудь.
– Нет, скажи мне! – я резко подаюсь к нему. – Что ты имел в виду?
Нико отшатывается.
– Я… я не могу.
– Почему? – я уже не стараюсь скрывать своего раздражения. Он в самом деле выводит меня из себя.
– Потому что секреты Отеля – не мои секреты, и я не вправе их раскрывать, – серьезно объясняет он. – Ты даже не представляешь, насколько тебе повезло заглянуть в щелку. Большинство даже наших дверей не видит. И никому не позволено сохранять при себе монетку по выходе из Отеля.
– Но у тебя же есть монетка, – скептически замечаю я.
– Это другое дело. Я ведь сотрудник Отеля. Я могу входить и выходить наружу, но всегда обязан возвращаться на место. По крайней мере монетка обязана возвращаться.
Мои пальцы еще крепче сжимают маленький деревянный кружок, как будто таким образом я могу вытянуть из Нико всю правду. С каждой секундой эта ночь становится все более странной.
– Я имею в виду, у тебя есть своя собственная монетка… которая дает тебе кое-какие привилегии, – Нико сжимает губы в тонкую линию. – Ты же никому не собираешься говорить?
– Говорить о чем? Расскажи мне, что ты знаешь о моем отце!
Лицо Нико расплывается в мальчишеской широкой улыбке.
– Я лучше тебе покажу.
Невозможно представить, чтобы я тайно вылез через окно на улицу в одной пижаме следом за каким-то странным, едва знакомым парнем с прилизанными волосами. Множество пунктов моего списка СПСУ включает в себя ночные прогулки с подозрительными незнакомцами. Но сегодня ночью все иначе. Таинственное Дерево, наши монетки… все это вместе говорит, что я просто должен отправиться вместе с ним, даже если меня тошнит от страха. Возможно, этот Нико – мой единственный шанс.
Одну руку я всю дорогу не вынимаю из кармана пижамных штанов, чтобы постоянно ощупывать фотографию, которую я поспешно затолкал туда перед выходом. Мы шагаем по улицам к этой – как ее там – Двери Далласа. Я изо всех сил борюсь с подозрением, что Нико – один из злых духов из историй, которые рассказывает Ба. Не может он быть злым духом. Он просто подросток, как и я сам. Ребенок. Духи из историй Ба – не дети, наоборот, они крадут детей.
А кроме того, все эти истории – просто сказки. Они не настоящие. К тому же разве может злой дух быть настолько болтливым? А Нико просто не затыкается ни на миг. Так что мне ни слова не удается вставить – хотя мне это скорее удобно. Он говорит о том, какие в Париже по ночам оживленные улицы, о северном сиянии над Рейкьявиком, столицей Исландии, о том, насколько тамошнее небо кажется больше здешнего. Он успевает спросить, куда подевались все тутошние ковбойские лошади, и зачем вообще Даллас нужен без лошадей, и сетует, что некий «Старик» вместо того не открыл дверь, например, в Орландо.
Я не успеваю следить за его речью. Но несмотря на это болтовня Нико каким-то образом помогает