Ноги мои уже давно затекли от неподвижного положения. Выбрав себе удобное для просмотра место между деревьями, теперь я старался не шевелиться, чтобы не быть обнаруженным. Искупавшиеся в озере осмелевшие, но всё ещё голодные и уставшие воины Хана Бату, не производили впечатления добрых людей. И попадаться под их плохое настроение совсем не хотелось. Часть воинов уже давно выдвинулась в обратный путь. Причём многие, побросав оружие, а некоторые даже своих коней. Те же, кто вместе с Ханом решил искупаться в новом озере, казалось, пришли в себя после увиденного. Дождавшись пока и они уйдут в глубину леса, я вышел на поляну у красивого озера и не удержался от соблазна искупаться в чистейшей, непривычно белой, воде.
Вода была очень мягкая и нежная. Необычная. Не как в других озёрах. Мягче морской, чище родниковой и такая нежная, обволакивающая тело, как перина на рассвете, когда не хочется вставать с кровати. Вдоволь накупавшись в этой чудесной воде, я, наконец-то, вспомнил о сотоварищах, оставленных в лесу в укрытии. Спохватившись, я сгрёб в охапку одежду, набросил на шею ремень с ножнами, в которых был верный меч и поспешил по тропе. Ребята лежали убитыми ровно там, где я их оставил. Проверяя нельзя ли их спасти, я поздно заметил засаду. За деревьями стояли несколько лучников Хана Бату и целились в меня. Это моё последнее воспоминание из той жизни. Сейчас на месте гибели ребят и, возможно, моей, бьёт родник. Люди называют его «родник у трёх могил». Видимо лучники целились хорошо…
Весть о чуде Китеж-града разнеслась по городам и странам с быстротой молнии. Христианство, тогда ещё не успевшее расколоться на старо- и новообрядцев, запретило письменное упоминание данного события в летописях и даже разговоры о Китеж-граде карались смертью. Да, милые мои христиане, ругающие воинственный ислам. За время насаждения христианства на Руси с 11 по 16 века