Пятый день голодовки
Сегодня пятый день моего отказа от пищи, и есть в самом деле хочется меньше. Самые сложные дни для голодающего – это второй, третий и четвертый, дальше организм начинает привыкать, и уже нет такой ломки, хотя сейчас, в 8 утра, в метре от меня мой сосед Роман ест завтрак, приговаривая, как это вкусно, при этом чавкает и чмокает так громко, что я вспоминаю Юлины замечания по этикету за столом.
Манаширов все эти дни ведёт со мной беседы о прекращении голодовки, приводит много доводов, подсовывает продукты, я даже обвинил его во «внутрикамерных разработках», то есть работе по заданию руководства ФСИН и ФСБ. Роман вчера даже предложил мне миллион рублей за то, чтобы я поел. Думаю, что всё же одному сидеть было бы ещё тяжелее.
Вчера был насыщенный день. Помимо того, что я написал много жалоб и немного воспоминаний, у меня состоялось три встречи. Про общение с Евой я уже писал. Добавлю про визит к начальнику СИЗО «Лефортово», в его кабинет. Алексей Ромашин, улыбчивый полковник лет пятидесяти, был в хорошем настроении, пытался очень долго разговаривать со мной в доброжелательном тоне, однако у меня не было настроения на длительную беседу. Плюс у него в огромном кабинете сильно работал кондиционер, а я сейчас всё время мёрзну из-за голодовки, при том что на улице +30. Несколько раз я порывался уйти, но он всё говорил и говорил, пытаясь удержать меня. Конечно, основной его целью было отговорить меня от моей акции, ведь общественный резонанс достаточно велик – более 40 публикаций в федеральных СМИ.
Алексей Алексеевич обещал мне и пропуск дополнительных продуктов, чтобы я мог соблюдать диету в связи со своим диабетом, более частые визиты адвокатов и любые медицинские обследования в гражданских больницах, но я всё же встал, давая понять таким образом, что разговор окончен. Назад в камеру я шёл с особо ласковым конвоиром, ведь визиты в кабинет к начальнику – явление редкое. Например, олигарх Манаширов ни разу за три года не был там. Я без сил упал на кровать. Любое хождение по гулким лестницам и длинным зловещим коридорам отбирает у меня все силы из-за слабости организма при голодовке.
Конечно, слова про «разработку» Манаширова – это шутка, ведь он за три года так никого и не сдал, хотя ФСБ предлагала ему немедленное освобождение при показаниях на генералов правоохранительных органов. Однако Роман не смог их оговорить ради прекращения своих страданий, которых не мог пожелать никому. Касаемо других вещей наши мнения часто расходятся, и это кажется мне более интересным для дискуссий и поиска истины. В частности, Манаширов осуждает моё видеообращение к президенту с записью Ткачёва и говорит, чтобы я никого не записывал, что это непорядочно.
Многие, в том числе и среди моих друзей, осудили публикацию записи в интернете. В основном это люди из крупного начальства.