Лес укрылся
Тишиной из звуков,
И
Руки машинально обнажили ладони,
Яблочные кони
Взяли пространство над головою в кольцо.
Стали видны,
Наконец,
Атомы кислорода,
Породы деревьев приобрели новые формы
И любовались отражением в моих глазах.
Снова в ладах с собою,
Я улыбнулся.
Проснулись во мне неведомые доселе фантазии.
Европа и Азия
Поменялись местами,
Бурлящими животами
Любовно прижались к подошвам муравьи,
А сказочные соловьи
Впились в ухо сладкой трелью.
Я застыл между сосной и елью
И превратился в гриб.
Ноги корнями уходили под землю
И впитывали влагу.
Из ближайшего оврага
Выбежал енот,
Обнюхал меня,
Взял в рот кусочек красной шляпы,
Потом передумал,
Чихнул,
Обляпал меня слюной,
И пустой походкой скрылся за корягой.
Я снова задышал,
Стал приходить в себя,
Закрякала рядом какая-то птица.
И вдруг,
Почуяв лисицу,
С надрывом заныла сломанная мною ветка,
Пятирублевая монетка,
Оброненная в листве,
Начала материться,
Но была обезоружена глупостью разговаривавших осин.
Грудами разноцветных спин
Зашептали опавшие листья,
Сочные кисти рябины
Где-то вдалеке рассказывали анекдоты
И громко смеялись…
«Что я буду здесь делать?» —
Задал себе тревожный вопрос,
Замялись во мне ответы.
Скрипучие кареты мыслей
Образовали собой незаконченный круг…
Вдруг,
Заволновались волнушки,
А у опушки заворчали белые,
Красноголовики, шурша, прятались в листву…
И тут
Показались сапоги.
«Беги!
Беги к дороге!» —
Пронеслось в голове,
Но поздно.
Волосатый, убогий грибник отрезал мне ноги
И бросил в корзину,
В спину дышали грибы – соседи,
Дрожали от страха,
Так,
На следующий день,
Я оказался
Съеденным
На завтрак.
Я и бандит
Я рисовал смешную картину
И сам с собою тихонько смеялся…
Двери и окна открыты, я не боялся
Воров и убийц, гостей и подавно.
Забавно
Удался мне глаз носорога,
И только я начал писать его ноги,
Как боги
Послали мне странного духа,
С порога прошел он ко мне в мастерскую,
В руках его были топор и бечевка.
Причем,
Он хромал на левую ногу,
Рискуя упасть.
Я увидел тревогу
В глазах его ясных, раскосых немного.
Дорогу себе расчищал сапогами,
На полу было много всякого хлама.
Я понял пришел он убить и ограбить,
Но взгляд привлекла картинная рама.
И вот он бедняга не смог оторваться,
Стоял и молчал,
Опустились ручища.
Я пищей
Духовною был переполнен
И передал его взор носорогу,
А богу
Сказал благодарное слово
За это участие и эту натуру.
Сдуру
Работал еще часов восемь,
Но вовремя вспомнил про горе-бандита,
Налил ему чаю,
Спросил деловито, —
Как он относится к поэзии Гете?
Мы долго общались о любви и искусстве,
Я дал ему много важных напутствий,
Весну
И счастье затронул стихом,
Потом проводил его
И уснул.
Тяжело?
Ты