–Только не вздумай над ней стебаться, – сказал Али.
–Да как ты мог такое подумать, Али,– с притворной серьезностью ответил Умар.
Когда официантка подошла, все трое полезли в карманы, чтобы расплатиться– как правило, каждый за всех.
–Стоять! – крикнул Умар. – Платит тот, кто зарабатывает. А вы: один висит на шее отца, другой – дяди.
В это время Тимур и Али уже успели достать деньги и бросить их на стол. И когда официантка протянула руку, чтобы их взять, Умар, спокойно пересчитывая деньги в своем развернутом кошельке, сказал ей:
–Марина, если ты притронешься к их деньгам…– Тут он вынул несколько бумажек и, пристально посмотрев ей в глаза, серьезно сказал: – То, поверь мне, у тебя будут большие неприятности.
Услышав эти слова, официантка резко отдернула протянутую к столу руку.
–Да шутит он, ни черта он не сделает, —сказал Тимур.– Возьми эти деньги и не слушай его болтовню.
–Марина, разве я похож на шута? – сказал Умар, все еще пристально смотря ей в глаза. – Вот, возьми у меня.
Официантка робко протянула руку, взяла деньги из рук Умара и собиралась уйти, но тут Умар попросил ее минуточку подождать.
– Марина, ты на меня не обижайся. Ты мне очень понравилась. Пусть Бог даст тебе верного и здорового мужа, красивых и умных детей и… и много-много счастья. И еще: сдачу можешь оставить себе.
На лице у девушки появилось что-то вроде улыбки, и, сказав «Спасибо», она удалилась.
–При следующей встрече, – сказал Умар, – она будет испытывать ко мне чувство почтительного страха некоего уважения, но никак не чувство безразличия, как к вам. Вас-то она и не вспомнит. Так что учитесь, салаги!
В это время все начали вставать и надевать куртки, висевшие на спинках стульев.
–Али, – сказал Умар, – если этот университет тебя станет сильно доставать, ты только дай знать…Если француз спалил всю Москву, то неужели чеченец не сможет спалить какой-то университет.
–Спасибо, но проблем у меня там никаких нет. И еще: он был корсиканцем.
–Что? – спросил Умар.
–Говорю, что Наполеон был корсиканцем.
–Да какая там разница.
Когда они вышли на улицу, было уже темно, суетливо двигались потоки машин и людей. Обильные хлопья снега падали на землю, задерживаясь на тротуарах и растворяясь на обработанных реагентами дорогах.
–Эх, Москва, Москва, – остановившись посреди тротуара и щурясь от падающих в глаза снежинок, задумчиво протянул Умар.– Люблю и презираю ее. Она похожа на женщину древнейшей профессии, которую можно добиться либо деньгами, либо силой. Если ты это делаешь деньгами, то все довольны, ты хорош, ты чист перед ней, перед законом. Но если ты делаешь то же самое насильно, ты плохой, ты бандит и насильник. Тебя ищут и позорно сажают в тюрьму… И все в этом мире так: есть деньги– ты делаешь законно то, за что другого проклинает