Она сидит на берегу, обхватив коленки руками, и смотрит на бегущую воду. Я чувствую неловкость, словно я незваный гость, нарушивший ее уединение. Сейчас, с двумя косичками на голове, в клетчатой рубашке и джинсовых обрезанных шортах, она кажется мне еще моложе своего двадцати одного года.
Клем поворачивает голову в мою сторону, но молчит. Ее глаза сухие, но в них нет радости и того задора, который я видел вчера утром.
Я подхожу ближе и нарушаю молчание.
Я должен:
– Позволишь?
Клем кивает, и я опускаюсь рядом с ней на траву.
– Зачем ты приехал? – спрашивает Клем, и от ее проницательного взгляда мне становится не по себе.
– Хотел убедиться, что ты в порядке, – честно отвечаю я.
«И потому, что меня тянуло к тебе».
Мысль вспыхивает в голове – она молнией проносится в сознании, и это настолько ошеломляюще, что я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не сбежать, как трусливый мальчишка.
Мне становится страшно, впервые за долгое время я чувствую, как что-то пока неведомое пугает меня. И эта хрупкая девушка рядом со мной – причина тому.
– Я в порядке. Или буду, – Клем вновь отворачивается и опускает голову на колени. Мы молчим несколько минут, и все это время я борюсь с собой, заставляя себя не пялиться на нее.
Я пытаюсь разобраться в себе, но не выходит. Впервые после смерти жены мне стал кто-то не безразличен. «Нет, не в романтическом плане», – убеждаю себя я. Но все же, Клем заставила меня чувствовать хоть что-то.
– Как долго ты собираешься пробыть в Диллане? – вздыхая, спрашивает Клем.
– Еще не знаю, – пожимаю плечами я. – Это зависит от многих вещей.
– Например?
– Например, сколько времени мне потребуется, чтобы разобраться со всеми делами, которые остались нерешенными после маминой смерти.
– Твоя мать умерла четыре года назад, – выгнув темно-русую бровь, напоминает мне Клем.
– Я помню, Клем.
Мой голос звучит сухо.
– Почему ты не сделал этого сразу?
– Потому, что на то были причины, – я хмурюсь и отвечаю раздраженно. Мне не нравится оборот, который принял наш разговор.
– Ты всегда такая любопытная? – чуть смягчаясь, вздыхаю я.
– Я просто интересуюсь, – Клем передергивает плечами и поджимает губы.
Мне жаль, что я обидел ее. Не за этим я приехал сюда. Но были вещи, о которых я не хотел говорить.
На самом деле, таких вещей было очень много.
– Вообще-то, я думала, что ты останешься после похорон матери, – внезапно признается Клем, и краска смущения заливает ее щеки.
Ох, не хорошо это! Очень не хорошо.
Я собираюсь с мыслями, подыскивая нужные слова. Но разве они есть? Что я могу сказать ей, кроме того, что это неправильно?
– Клем…
В