– Ох, хозяин, пустое дело ты задумал, – вздохнул Степан, семеня за хозяином, – лес-то непростой, а зачарованный.
– Ты уж, Степушка, лучше лапами быстрее шевели, а не бабкины сказки пересказывай.
– Не слыхал что ль? Феофан-охотник наказывал мужикам, чтобы и не думали в лес соваться. Нечисть там куролесит, с пути-дорожки сбивает, на человека беду насылает.
– Это в голове твоей лопоухой беда куролесит. Нашел кого слушать! Охотника. Да в прошлом годе он рассказывал, что подстрелил горлицу. Она оземь ударилась, в медведя превратилась. Токмо он того медведя на рогатину посадил, он жабой стал и прямехонько в речку поскакал. Там, мол, он жабу эту бородавчатую уж шапкой накрыл, как она извернулась, в речку сиганула. А в речке в русалку преобразилась и чуть на дно его не утащила. Вернулся Феофан ко двору дорофеевому мокрый грязный и без добычи. Царь за такое вранье Феофана чуть на кол не посадил, шибко осерчали Его Величество. Но видать охотник наш везунчик. Тока царь наш батюшка возжелал дать приказание кол для Феофана тесать, как поднесли ему гуся запеченного, расстегайчики, да кисель клюквенный, и не до Феофана царю стало. Опосля трапезы почивать они отправились. Засим науками своими занялись. Вот потому Феофан на колу до сих пор не сидит, а байки свои рассказывает.
– Так почто ему такие небылицы сочинять?
– Эх ты, мерсикалка французская, простых вещей не понимаешь! Феофан, небось, нарочно байки рассказывает, чтобы в лес никто не хаживал, птицу и зверя ему не спугивал. А ты уж и поверил, – и Ерема зашагал еще быстрее.
Степану ничего не оставалось, как присоединиться к хозяину.
Глава
IV
Тучи тяжело ползли по чернеющему небу, накрывая собою Зачарованный лес и дорогу, по которой брели путники. Лес мрачно темнел, все более походя на чудище, распластавшееся по земле, своей громадой подминая под себя уходящее в ночь солнце. Усиливающийся ветер наполнял воздух вязкой сыростью. Ерема обеспокоенно поглядывал по сторонам. Вековые дубы натужно скрипели, сопротивляясь непогоде. Дорожная пыль крутилась, поднимаясь все выше и выше, запорашивая глаза путникам.
– Угораздило же Дорофея Край Земли искать! – ворчал Ерема. – Тут и ноги стопчешь и промокнешь, а то гляди еще и лихоманка скрутит.
– Почто ж ты гонцом при дворе служишь, ежели невмоготу? – отфыркиваясь от пыли, спросил Степан.
– Да разве я малахольный какой, чтоб на печи запросто так сидеть? – осерчал Еремка. – Очень даже вмоготу мне служба государева. Особливо, когда Дорофей за добрую весть мешок отрубей пожалует или даже кафтан со своего плеча. Пусть и с заплатами, но зато царский! Однако ж не люблю я, понимаешь, когда склизко, да лапти промокают. Глянь-ка, что у нас над головой делается. Успеть бы добежать.
Степан задрал голову, в то же мгновение тучи болезненно вздрогнули. Молния огненным ножом разрезала небо. От яркой вспышки, осветившей на версту округу, замерли и деревья,