Я стал следить за матчами, счетами, таблицами, переживать и болеть. Я стал одним из миллиардной армии поклонников футбола.
Фоном из каждого утюга звучали веселые и бездарные песенки дуэтов «Чай вдвоем» и «Тату». Слова их песен публиковали в газетах и журналах, кассеты ставили на видное место. После лагерей мне особенно захотелось сохранить песни «Руки вверх!» для души и я стал фаном этой группы. Я купил кассету с лучшими хитами и новым альбомом и заслушивал ее до дыр. «Без любви», «Крошка моя», «Ты назови его как меня» – какафония этих мотивов и теперь иногда преследует меня.
Я был нетипичным попсовым порождением времени. Пока одноклассники слушали «серьезную музыку» вроде рока или рэпа, я тащился от попсы.
Она и привела меня впоследствии к личной трагедии под названием «первая любовь». Но перед этим я прошел волейбол.
Глава 23. Под трибунами большого спорта
Вспомнив этот весомый кусок жизни, я в очередной раз задумался о том, какую роль в моей жизни играл и играет в спорт. Я был одним из слабаков класса и всегда больше любил читать, чем тренироваться. Но именно через спорт, через совместные занятия и вырабатывалась та самая искренняя, скрепленная совместными играми в одной команде, мужская дружба. А еще где-то там, в перерывах между матчами и состязаниями, маленькие молоточки ковали мою силу воли.
Это началось как-то само собой. Старые школьные и дворовые друзья отца стали собираться для того, чтобы поиграть в футбол. Постепенно они стали подтягивать к этому делу и сыновей, то есть нас. Попутно жены и дочери ходили в баню, в которую после напряженных и затяжных матчей направлялись и мы (уже без женщин, разумеется). Я был самым мелким и слабым, и мне было нелегко.
Потом мы сменили зал и стали играть уже в волейбол. Эта игра оказалась и вовсе диковинной. В первую же игру я проехался новыми штанами по полу и протер их. Дырка до сих пор напоминает о том славном дебюте, в котором вещизм уступил жажде победы.
Играть даже с явно превосходящими соперниками было интересно. У меня были проблемы с подачами – мяч грустно шмякался, не перелетая сетку. Я с трудом блокировал пушечные удары, несколько раз мяч въезжал в меня с такой силой, что я чуть не отлетал к противоположному краю поля. Но постепенно что-то иногда получалось.
Потом была банька. Сейчас я в баню не хожу – потому что тогда в свое время находился до упора, выгнав все шлаки на 50 лет вперед.
Глава 24. Первые раны, первые драмы…
Она не была какой-то сверхъестественной, суперкрасивой или необычной. Однако ее образ я словно постоянно носил в сердце примерно год до нашей встречи. Едва я ее увидел, мое сердце остановилось, мое сердце замерло. Она была легка, как весенний рассвет, воздушна,