Прекрасная картина и ресурсное состояние! Я только за! Теперь Вы знаете, что у Вас есть средство, чтобы восстанавливать внутреннее равновесие, только Вы об этом подумаете.
Максим, теперь о другом образе, связанном со страхом все потерять, как в коллективизацию, и с обидой на деда. Я бы сказала, что это два образа. Первый – черный человек, который все у меня отнимет. И это неизбежно. Видимо, чтобы ему не досталось, не стоит и продолжать. Я, начиная дело, как бы хочу проверить, смогу ли что-то сделать, потом убеждаюсь, что смогу. И все – хватит. Все равно же у меня это отберут.
Мне представить его страшно. Он высокий, даже огромный. В темно-сером или почти черном плаще, на голове что-то типа картуза. А может это военная шинель и фуражка. Но все это нечетко. Просто фигура. Руки опущены, наверное, в карманах. Значит, в руках еще что-то может быть опасное, возможно, в кармане наган. Он как бы наклонился в мою сторону, навис надо мной. Пугает лицо. Я не хочу на него смотреть. Он как будто нарисованный акварелью или состоящий из плотного дыма, невесомый. Он ничем не пахнет. Вокруг сыро, моросит мелкий дождь. Неприятно. И все серое, темное рядом с нами.
Второй образ – это мой дед, он светлый-светлый. С ним солнечно, тепло, уютно. Он в белом сидит у белого же дома на деревянной скамейке и что-то там строгает. Улыбается. С белой бородой. Он чем-то похож на дедушек, как их раньше рисовали в детских книжках… Я плакать хочу. Мне обидно. Дед не пришел и не прогнал черного человека! Не избавил меня от этого страха. Я могу только издали смотреть на деда. Он не захотел видеть своих внуков, он не захотел видеть меня…
Когда я была маленькая, примерно года три, я боялась едущего трактора. Символ коллективизации – только что мне пришло на ум! Однажды я играла во дворе многоэтажного дома, где мы жили, бабушка зашла домой и наблюдала за мной в окно. А я ни с того ни с сего вдруг решила идти встречать свою старшую сестру, которая должна была скоро вернуться из школы. Бабушка не заметила, как я ушла. Я примерно знала дорогу, но все равно заблудилась в нашем микрорайоне. А когда увидела трактор, который даже не ехал в мою сторону, я испугалась и побежала вообще неизвестно куда. Меня плачущую отвели к милиционеру, я оказалась в детской комнате милиции, где добрая тетенька дала мне конфету «Взлетную» – вот это прямо врезалось в память. А потом за мной пришел папа.
Я еще дважды терялась. В более юном возрасте в зарослях малины у бабушки в саду. Меня звали, а я сидела и молчала. И в первом классе я ушла после школы с одноклассницей к ней домой, а потом не смогла сама найти дорогу. Все три раза мои родные до смерти перепугались. Меня не ругали ни разу. Я ведь болезненной росла – в восьмимесячном возрасте вывалилась из довольно высокой коляски, ударилась головой о ступеньку у подъезда.