Наверно много всякого добра?»
Соседка Фира, сводница со стажем,
Скосив на жениха свой левый глаз,
Пропела: «Также лавочка на пляже.
А Ви, так понимаю, ув первий раз?
Наивный мальчик, разве ув деньгах щастье?
Конечно, нет. Хотя, наверно, да…
Тут важно, чтоб с деньгами и у власти»
«А прэлести невесты?»
«Ерунда.
К тому же, Ви – Кутузов, как я вижу.
Так Вам в начале тоже всё равно.
Ну да, не погуляешь по Парижу;
Она не первой свежести давно.
Совсем немножко сросшиеся брови.
Объявите, что Брежнева родня.
И цмокает, як ён, на кажном слове».
«У ней все зубы вставлены?»
«Фигня.
Послушайте сюда, такую прэлесть
Ваял сам Рабинович!»
«Вот дела.
Я где-то уже видел эту чэлюсть.
Её невесте бабушка дала?»
«Нет, что ви. Ну при чём здесь это?
Зато смотрите, а какой ковёр
Она купить хотела прошлым летом».
«Я чувствую себя как мародёр.
Достанется приданного крутого
И хлама десять, нет, пятнадцать торб.
А что-нибудь в невесте есть такого?»
«Конечно есть! Её прелестный горб».
Диалог на лавочке в Одессе
Мне вспомнился один забавный случай,
Когда в Одессе, вдоволь погуляв,
Решил на лавочку присесть. Вот я везучий!
Подсел ко мне дедок, видать устав.
Он изучал меня подробно, с интересом,
Всё не решаясь что-нибудь сказать.
И вдруг промолвил: «Ви не из Одессы.
По Вас легко приезжего узнать».
«А што такое, я не вышел видом?
Пострижен плохо или длинный нос?
Возможно Вы расстроены прикидом?»
Я подыграл ему, задав вопрос.
«Простите, но ведь это очевидно.
Все одесситы виглядят не так.
Ви для Одессы чересчур солидны.
Сегодня тридцать, а на Вам пинжак».
Мы, рассмеявшись, подружились сразу.
Мне так хотелось, чтоб он говорил.
Неважно что, любая его фраза
Была достойна пушкинских чернил.
Он рассказал за порт, и за лиманы.
За, вообщем-то, известный всем Привоз.
И долго возмущался, что болваны
Списали их агицн паровоз.
Потом он говорил за тех талантов,
Которые снимаются в кино:
«Бандит Япончик стал одесским франтом!
А был обыкновенное говно.
Вот, Фроим-грач, он точно был великий.
Держал Одессу, мама не горюй.
Про тех делов сейчас не пишут книги.
Такой вот цорес. Слава Октябрю!»
«Что делаете вы, чтоб море чисто?»
Я тонко перебил его тогда.
Он, в думах о своём, ответил быстро:
«Ми ничего не делаем туда».
Вот так, за этим чудным разговором,
Прошёл остаток сказочного дня.
Я чувствовал себя одесским «вором»,
Которому папаша дал ремня.
