– Слава Творцу! Слава Ил Ганту! Слава Этариусу! Слава Титосу! – закричал Аэрон в унисон остальным, подняв сжатую в кулак правую руку.
– А теперь, – спокойным жестом призывая магов затихнуть, проговорил Дарвос, – предлагаю каждому проститься с лэром Титосом. Минута молчания, минута мысли, – сбавив тон, скрючившись, держась за грудь, проговорил Дарвос и отошел в сторону.
Небо дождалось окончания его речи и шквалом обрушило град крупных капель. Но никто даже не шелохнулся: все закрыли глаза и потупили головы, покоряясь традиции, дождю и своим собственным мыслям.
Скорбь принимала форму воспоминаний, счастливых образов, но Аэрон сам не уловил, как незаметно тоска перетекла в эйфорию, в судорожное предвкушение самого грандиозного события в его жизни. Сегодня он принесет клятву и займет нишу политической верхушки Ил Ганта.
– Ежесезонное Вече объявляется открытым! Прошу всех занять свои места, – подавляя кашель, торжественно провозгласил Божественный, шурша темно-бордовой мантией.
Аэрон еще не до конца пришел в себя после официального становления Приближенным по внутреннему соглядатайству. Осмотрел рукава мантии. Траурные плащи сменились тривиальными для Веча нарядами. Еще на прошлом заседании он носил алую мантию, как подобает преемнику, теперь же ему выдали рубиново-красную.
Так непривычно…
Сколько раз он бывал в этой просторной, но скромной на убранство зале, с ни чем не украшенными зеркально-обсидиановыми стенами и полом. Лишь огромные, на всю стену, насыщенно-бордовые полотнища гербов с изображением объятого пламенем древа да высокие, поддерживающие своды колонны привносили уют. Впрочем, расставленные у стен и колонн магистры тоже могли сойти за предметы роскоши, если принять их за неодушевленные белые статуи. Обособившийся посреди залы стол по форме напоминал круглодонную колбу с приплюснутым горлышком. Столешницу покрывало абсолютно прозрачное толстое стекло, под ним еще одно, уже тонкое, накрывало полотно. Между стеклами находились чернила, вырисовавшие карту Ил Ганта. Впрочем, любой лэр, знакомый с искусством перемещения воды в иных жидкостных составляющих, мог беспрепятственно изобразить чернилами все: начиная от местности какого-нибудь хутора, заканчивая тактической картой расстановки сил.
Места в обступивших стол, обтянутых кожей мягких креслах-стульях были строго указаны для Приближенных и находились друг от друга на таком расстоянии, чтобы нисколько не стеснять магов. Утвержденные приемники же, как и положено, стояли за спинками кресел-стульев своих наставников. В основании, у «горлышка» стола восседал Божественный. По левую руку от него изящными, ловкими, больше подходящими вору или музыканту пальцами барабанил по губам нахмурившийся Приближенный Секретарь Клетус. За ним стоял и окидывал всех внимательным,