Все волшебники знали, как создать Хранителей из ветра и света с помощью заклинаний. Хранители и Хранительницы следили за чистотой и порядком во дворце, предупреждая их хозяев о непрошеных гостях. В общении же они напоминали роботов с заданной программой и ограниченным набором слов: всегда дружелюбные, всегда улыбающиеся и в то же время грозные и неустрашимые в борьбе с врагами. И хоть их чувства мало выражены, в них были зачатки разума, способного понимать и реагировать не только на слова, но и на эмоции окружающих.
Мои Хранители погибли, яростно защищая меня и дворец от разрушения. Несмотря на свою кажущуюся бесплотность, они вздрагивали и кричали от боли, когда сквозь них пролетали смертоносные пули, и рассеивались в пространстве подобно эфиру от дуновения ветерка. Но когда я замораживала свое царство, мне казалось, что мои Хранители живы, что я чувствую их присутствие в воздухе, как если бы они на время стали невидимыми и потеряли способность говорить. И стоит только вернуть им прежний облик, как Хранители снова порадуют меня своим присутствием, ведь для меня они не были бездушными роботами с заданной программой. Я всегда относилась к ним на равных, как и ко всем своим подданным.
– Всему свое время, – решила я. – Тот день, когда мое царство вновь озарится жизнью и засияет радужными красками, обязательно настанет.
Не дождавшись приглашения, я проследовала в кабинет брата. Он сидел за дубовым письменным столом и сосредоточенно писал пером на небольшом белом листе. Стопка таких же листов лежала около него.
– Ты почти вовремя, – сказал Авель, заметив меня. – Я уже дописываю последнее письмо, а после займусь их отправлением.
Отправление писем всегда доставляло мне большое удовольствие, поэтому, когда брат поставил последнюю точку черными чернилами, я проследовала за ним на просторный балкон, выход на который находился прямо в кабинете. Я подошла к краю балкона и окинула взглядом земли около двухэтажного дворца. На меня подул легкий ветерок, раздувая и высушивая мои волосы орехового цвета. Авель в это время посвистывал, подзывая к себе белых голубей. Слетаясь со всех сторон, они садились на перила и принимались дружно ворковать.
Когда брат созвал нужное количество голубей, мы стали скручивать письма в свитки и привязывать к их ногам розовыми лентами. Авель не стал использовать ленты своего цвета, чтобы не привлекать к ним внимание Эргиля. Затем мы стали брать голубей в руки и, нашептывая им имена волшебников, выпускать вверх. Птицы разлетались в разные стороны, стремительно исчезая из виду. В такие моменты я всегда чувствовала себя маленькой девочкой, запускающей воздушного змия и смотрящей на его полет, как на величайшее чудо в мире.