Идиллическую картину нарушает дощатый туалет, сляпанный на быструю руку. По назначению он не понадобился и применялся для хранения садово-огородного инвентаря. И вот этот сарай нарушал поэтическую картину.
– Весной уберу, – почему-то вслух сказал Мишогу.
Пейзаж действительно был загадочно прекрасен. Луна причудливым образом освещала только часть поля, баню и сарай. Ощущение было, что он на самом краю галактики. Вот только сарай нарушал идиллию.
– Весной сломаю эту, срамоту, – в очередной раз сказал Мишогу.
Он увидел кошку, которая сидела у его ног и смотрела на него. «Озябла, наверное», – подумал он. Открыл дверь, и она прошла в баню, запрыгнула на лавку и сидит. Раздеваясь, он разглядывал кошку. Она была трёхцветная, даже глаза у неё были разного цвета, таких кошек в народе зовут – золотуха.
Раздевшись, пошёл париться, кошка за ним, легла под лавочку, вытянулась и греется. Мишогу долго парился, стараясь выгнать боль из спины, руки, ноги отошли, а вот спина не поддаётся. Кошка наблюдала за ним, иногда перекатываясь на спине,– такая потешная. Ему «дурновато» стало, вероятно перепарился, и он вышел в предбанник. Кошка за ним, запрыгнула на лавочку, растянулась, мурлычет от удовольствия. Он приоткрыл дверь на улицу, впустить воздуху свежего. Присел на лавочку спиной к кошке, сидит, дышит, немного откинувшись спиной о стену.
Глаза прикрыл, и вдруг чувствует, кошка лапой упёрлась ему в поясницу, уверено и твёрдо. И боль стала покидать сразу всё натруженное тело, она как бы утекала в кошачью лапу. Мишогу сидел, очень «удивлённый». Она убрала лапу и тут же приложила другую, но уже по-кошачьи мягко и стала тихонечко мурлыкать, вероятно, успокаивая Мишогу. Его тело стало как бы «озаряться» изнутри, наполняясь какой-то живительной энергией, ему показалось, что он даже лучше слышать стал. Потом кошка спрыгнула на пол и молча, ушла в открытую дверь. И ничего не сказала. Если бы сказала, он не удивился бы.
Потом он мылся, с удовольствием натирая мочалкой, как бы новое чувствительное и управляемое тело. Когда оделся и вышел на мороз, остановился ещё раз посмотреть пейзаж, совершенно поэтический. Странно, но всплыли в голове стихи, которых не знал:
– Падают от звёзд, и устилают землю,
– Иероглифы – снежинки.
– Какое длинное письмо.
Но сарай всё портил. «А зачем весны ждать, – вдруг подумал он, – завтра и разберу».
И тут он обратил внимание, – из сарая шёл пар. Он протёр глаза. Да, из сарая идёт пар, как будто там сидит кто-то, – распаренный. И следов не видно, – вокруг сарая.
– Однако, – произнёс он, как бы о чём-то догадываясь.
– Ну и как, это я, – а?
– А, пусть стоит, весной покрашу, красиво будет, – опять сказал вслух, как-бы убеждая самого себя.
И с чувством правильно решённой