Стелла – жуткая сплетница и вообще довольно противная девчонка; обожает все, что блестит и сверкает. Как ни странно, большинство представителей противоположного пола считают ее неотразимой.
Твинкл[1] – лохматая белая собака.
Один – Всеотец[2]. Некогда предводитель богов, кровный брат Искренне Вашего.
Тор – сын Одина; Громовник. Вечно лает, но не кусается.
Фрейя – считается принцессой-воительницей[3]. Пожалуй, можно сказать и так.
Слейпнир – конь. Отчасти.
Йормунганд – гигантский змей.
Сма-Ракки – гоблин.
Нэнси Уикермен – девушка из племени Людей.
Джонатан Гифт – ученый, заблуждающийся насчет собственного величия.
Гулльвейг-Хейд – известна под именами Золотая; Колдунья; Чаровница[4]. Особа весьма опасная, мстительная, корыстная и тщеславная. То есть в ней собраны все самые любимые мои качества – как говорится, «в одном флаконе», – и устоять перед ней невозможно.
Оракул – Голова Мимира. В прежние времена носил имена Предвестника, Пророка Новой Эры, Хранителя Рун, Нашептывателя Секретов. Скользкий, как целый мешок ласок, да и доверять ему можно не больше, чем изворотливой ласке.
Тьма
Прошлой ночью мне снилось, что я снова в Асгарде.
Что ж, пожалуй, вот тут-то собака и зарыта.
Глава первая
Конец Асгарда был близок. Внизу на поле Идавёлль кратерами вулканов светились огромные костры, над которыми вздымались столбы дыма. Рагнарёк, Конец Света, опустился на мир подобно тяжкому занавесу. Давно уже пал Один, пали также Громовник Тор и бог войны Тюр. Гулльвейг-Хейд, Чаровница, стояла на носу флагманского корабля, ведя в атаку свой Флот Мертвых. Властелин Тьмы и Огня Сурт, вылетев на драконьих крыльях из царства Хаоса, приближался к Асгарду, и там, куда падала его тень, наступала абсолютная и поистине ужасная тьма. Мост Биврёст был уже сильно поврежден[5], и я, падая[6]и тщетно цепляясь за остатки своего волшебства, увидел, как великолепный Радужный мост рассыпается на множество светящихся осколков, а в бешено кипящем, содрогающемся воздухе сверкают миллионы магических заклинаний и рун, и на мгновение все вокруг вспыхивает, точно гигантская яркая радуга…
Ладно, хватит. Хватит. Отмотаем обратно. В конце концов, это всего лишь некая «авторизованная» версия; этакий туристический гид по Рагнарёку. Я понимаю, обычному человеку очень сложно воспринять все эти события разом; однако придется вам поднапрячься и постараться усвоить хотя бы что-то из случившегося в те мгновения, иначе вы не сможете понять ни нашего былого величия, ни значимости расцвета Асгарда, ни трагизма падения асов[7]. К счастью – а может, как раз и к несчастью, – существует как бы официальный отчет об этих событиях. Сперва он был представлен в форме некоего пророчества, а теперь наши немногочисленные последователи старательно выдают его за Историю. Пророчество Оракула – то есть некая поэма из тридцати шести строф, где в основных чертах описаны расцвет и падение Девяти Миров, – за минувшие века бесчисленное множество раз пересказывалось едва ли не всеми на свете бардами, хоть сколько-нибудь умевшими играть на лютне, а также всевозможными наемными писаками, имевшими склонность к драме.
В те времена, когда был жив Имир,
Но не было еще ни моря, ни земли,
Ни звезд небесных, свет дающих
и способность видеть,
Лишь пустота меж двух темнот зияла[8].
Оракулом было предсказано все – и рождение миров из огня и льда, и гибель их в леденящем мраке. Расцвет правления богов Асгарда, их Золотой Век, а также полный их крах – все вместилось в пресловутые тридцать шесть строф Пророчества. Там говорилось и о стремлении Одина, предводителя клана асов, вырваться из царства Хаоса, и о его желании во что бы то ни стало завладеть магией древних рунических символов, и о многих других его приключениях и подвигах; там рассказывалось и о деяниях Тора, его могущественного сына, интеллектуальные способности которого, впрочем, вызывают у Искренне Вашего определенные сомнения; упоминались в Пророчестве и однорукий бог войны Тюр, и богиня страсти Фрейя в Соколином Плаще, и Страж Богов Хеймдалль по прозвищу Соколиный Глаз, и бог мира Бальдр Прекрасный, и, разумеется, Локи, Трикстер (то есть я), обладающий также множеством иных прозвищ и кличек, которого сам Один вызвал из царства Хаоса, однако в тексте Пророчества нигде не отдается должное многочисленным добродетелям Локи, да и сама его роль сведена к череде трагических событий, которыми был отмечен конец его карьеры; все это весьма напоминает историю с «Титаником», несправедливо превращенным в итоге в некий символ