Я перелистываю альбомные корки. Любуюсь на купальник Марины – её сфотографировали возле какого-то озера. И на этом альбом заканчивается. Я остаюсь терпеливо ждать возвращения хозяйки дома. Рука и грудь всё так же ноют, но боль терпима, а ложиться в постель не хотелось – Пушок облюбовал её себе. Пусть Марина придет с этой женщиной и постарается оправдать присутствие обнаженного и окровавленного парня в своем дому.
Пусть! Это будем моя маленькая месть.
За окном раздается собачий лай, доносится гоготание гусей, где-то кричит сумасшедший петух, перепутавший вечер с утром. Я хоть и живу в частном секторе, но у нас редко кто держит живность. Так, собаку-кошку и пару курей на яйца. Но ещё помню то время, когда на асфальте дороги встречались коровьи лепёшки, а по утрам будила звонкая перекличка петухов. Какое-то уверенное спокойствие наполняло деревенский вечер. Решено – на пенсии тоже уеду в деревню. Рука автоматически начинает перелистывать фотоальбом по второму разу. Я даже не смотрю вниз, думаю о своём.
Иногда оглядываясь назад, я размышляю – почему не сорвался в этот момент с места, почему не позвал на помощь? Почему терпеливо ждал, пока появится девушка? Ответ вырисовывается всегда один – слишком скучно и обыденно катилась жизнь, что даже эта неприятность казалась обалденным приключением.
– А вот я по твоим вещам не шарюсь! – неожиданно раздается голос от дверей.
Как она так тихо вошла? Непонятно. Хотя она и сама по себе непонятна.
– Да я только посмотреть, – отвечаю я. – Попался под руку и не смог удержаться.
Полулитровую баночку с солью она ставит на тумбочку у телевизора.
– Тебе сейчас постельный режим нужен. Поверь мне, со мной было так же! Денек полежишь, а завтра будешь почти в полном порядке. Когда меня укусил Федор, я думала, что умру и белугой ревела на всю деревню. Хорошо ещё, что рядом оказались Иваныч с Вячеславом, они смогли объяснить, что к чему и взяли под своё крыло, – говорит девушка, провожая меня до кровати.
– А где соседка, она же тоже собиралась зайти? – я аккуратно ложусь на спину и ощущаю, как вздрагивают поддерживающие руки девушки. Влажные ладони слегка дергаются.
– Она не придет, поздно уже, да и живность свою нужно кормить, – как-то неуверенно произносит Марина.
– А-а! Понятно, а я-то думал, что меня сегодня обещанными пирогами с картошкой накормят.
– Будут тебе пироги, но только завтра. Сегодня же отдыхай, Женя, – девушка подтыкает одеяло, прикрывает у горла.
Так делала мама, когда я засыпал в детстве. Но что-то мне не нравится в этом движении, вот только непонятно что. Глаза слипаются, и мысли ворочаются в черепной коробке, как гири в плотном ящике. Что-то настораживает, но это что-то решаю оставить до завтра. Где-то орет сумасшедший петух.
Ночью