Не обращая внимания на этот шум, он спешно завершил свой туалет. Сбежал по четырем лестничным пролетам и выскочил на жаркую улицу. Быстро дошел до троллейбусной остановки. По дороге остановился, чтобы купить маленький букетик фиалок. Он каждый день покупал фиалки для Долл. Это были ее любимые цветы.
Троллейбус довез его до самых дверей больницы. Он поднялся по ступенькам и пошел по коридорам, пока наконец не оказался в длинной, наводящей тоску палате, полной пожилых женщин, больных и умирающих, которые наблюдали за его долгим движением по натертому полу до кровати, где лежала мать.
Каждый раз при виде ее он испытывал потрясение. Она как будто усыхала на глазах. Ее красивое, выразительное лицо приобретало цвет старой слоновой кости. Боль оставила глубокие морщины вокруг рта, и сегодня он впервые прочитал в ее глазах готовность сдаться. Он сел на жесткий стул рядом с кроватью и взял мать за руку.
Она сказала, что у нее все хорошо и ему не о чем беспокоиться. Через пару недель она поправится, встанет на ноги и вот тогда придумает, как справиться с капитаном Кэпшоу. В ее глазах еще светился слабый огонек сопротивления, однако Мо посетило ужасное предчувствие, что никогда она уже не встанет на пол своими большими, крепкими ногами.
Он рассказал ей о телефонном разговоре с Крамером.
– Не понимаю, что все это значит, – сказал он, – но ты ведь знаешь Большого Джима… он никогда меня не кидал.
Долл сделала долгий, медленный вдох. От услышанной новости позабылась мучительная боль в левом боку. Она всегда восхищалась Большим Джимом, который частенько захаживал в ее заведения, нещадно использовал ее девочек, а потом выпивал вместе с ней полбутылки скотча, прежде чем уйти. Вот настоящий мужчина! Сильный, способный и очень-очень умный! Мужчина, который сумел завязать с рэкетом и уйти с четырьмя миллионами, и теперь он зовет к себе ее сына!
– Встреться с ним, Мо, – сказала она. – Большой Джим никогда не ошибается! Четверть миллиона! Подумать только!
– Да… если Большой Джим говорит, что дело стоящее, значит так оно и есть. – Мо неловко поерзал на стуле. – Но, мама, я не могу ехать в таком виде… он хочет, чтобы я прилетел самолетом. Я… я ему сказал, что у меня все отлично… что у меня свой ресторан. Ты ведь знаешь Джима. Я не мог сказать ему, в каком мы положении.
Долл поняла, о чем он, и кивнула.
– У меня есть деньги, Мо, – сказала она. – Когда ты прилетишь к нему, то прилетишь с шиком. – Она покопалась в прикроватной тумбочке и вынула черную сумочку из крокодиловой кожи, одну из немногих ценных вещиц, какую ей удалось сохранить. Достала из сумочки конверт и протянула ему. – Возьми, Мо. Подбери себе хороший костюм, приоденься. Тебе нужна пижама, рубашки