Век чудес. Карен Томпсон Уокер

и вынула из нее скомканную газету. Под ней лежала маленькая серебряная шкатулка, внутри которой на твердой бархатной подушке тускло блестели золотые карманные часы на цепочке.

      – Отцовские, – сказал дедушка. – Вот тут заводишь, и они идут. Вечные. Механизм отменного качества. Раньше умели хорошо делать, понимаешь? Готов спорить, ты и не видела вещей, сделанных с таким мастерством.

      Мне оставалось лишь присоединить эти совершенно не нужные мне часы к куче других полученных от деда предметов неясного назначения: к закатанным в пластик памятным серебряным долларам неправильной формы, двум округлым золотым слиткам, которые мне запретили продавать, и рамке с картой, изображавшей наш город столетней давности. Но дедушка настаивал, а я не нашла сил признаться, что потеряла единственную по-настоящему дорогую мне реликвию. В то утро я опять безуспешно искала свой самородок в пыли на остановке.

      – Спасибо, они чудесные, – поблагодарила я, сжимая часы.

      – Станут еще лучше, когда ты их начистишь. – Дедушка вытер лицо рукавом фуфайки. – Ты же будешь аккуратно с ними обращаться?

      Хлопнула дверь, и на кухню вошла мама. Она заметила карманные часы в моей руке:

      – Джин, хватит разбазаривать имущество.

      – Пусть оно останется у внучки, я его с собой забрать не смогу, – ответил дедушка.

      – Но ты ведь никуда не уезжаешь.

      Он только махнул рукой.

      Перед нашим отъездом дед протянул мне десятидолларовую купюру и шепнул:

      – Возьми и купи то, что доставит тебе радость.

      На его лице промелькнула улыбка, обнажившая десны и вставные зубы. Улыбался дедушка редко, поэтому я ценила такие моменты. Я сжала его руку и кивнула.