Христианство и страх. Оскар Пфистер

в кровать к брату. Кроме того, у нее была пирофобия с тех пор, как в их доме едва не случился пожар. Девочке слишком долго позволяли задерживаться в родительской спальне, и у нее возник сильный женский эдипов комплекс. Отцу, человеку сдержанному, не способному удовлетворить ее жажду ласки и нежности, она желала смерти, и отчасти это осознавала, но тут же вытесняла такие пожелания. В наказание девочка желала смерти самой себе, однако превращала страшное желание в ужасный страх перед смертью. Страх упасть в отражение церкви выражал ее стремление умереть и тем принять кару за пожелание смерти отцу, а потом предстать на суд Божий; но одновременно этот страх открывал отвержение желания и надежду на прощение.

      Часто среда или момент времени, вызвавший тревожную фантазию, не играют особой роли. Но их усиливают ранние переживания такого рода, имевшие большее значение или более сильный эмоциональный накал. Те переживания могут быть давно забыты или также вытеснены, и часто требуются большие аналитические усилия, чтобы вернуть их в сознание. Еще так часто бывает, если услышать рассказы и события, которые сами по себе безвредны, но вызывают сильный страх.

      Тревожная фантазия может родиться и из воображения – чужого или своего. Вышеназванный страх улицы перед церковью показывает нам, как выбор объекта уже был определен представлением о содержании, которые, по расчетам, оправдывали страх (гроб, Бог). Порой ради таких интеллектуальных защит от страха проводится долгая душевная работа. Один мой знакомый юноша много лет как одержимый подсчитывал верное число своих будущих невест. Другие, убегая от страха, большую часть жизни посвящают решению бесплодных проблем.

      Отдельного упоминания заслуживают метафизические тревожные фантазии. Часто – дети и реже – взрослые боятся привидений или домовых. В состоянии страха, как и при патологической навязчивости, о которой мы будем говорить далее, человек чувствует себя стоящим перед зловещей, угрожающей и в некоем смысле духовной силой, в реальности которой он твердо убежден. Иногда это невидимое и неизвестное явление представляется безличным – можно вспомнить число 13 или содержание некоторых ритуалов «черной магии». Однако чаще всего человек, мысля в терминах метафизики, создает примитивный анимизм. Пауль Хэберлин посвятил такому формированию страха статью «Сексуальные призраки»[77]. Фрейд даже называет определенные формы невроза навязчивых состояний «карикатурой на личную религию»[78]. Достаточно одежды, висящей в темноте, чтобы больной ясно увидел дьявола или ведьму.

      Эту примитивную метафизику страха никогда нельзя воспринимать в рамках только индивидуальной психологии. Каждому известно об окружающих суевериях. Сказки, народные обычаи представляют материал, который рожден из страха и дают прекрасную возможность интеллектуализировать в себе страх там, где появляется тайное желание этого. Даже если они используются как угрожающее средство, малейшей склонности к страху хватает, чтобы окружить