– Одну минуту – прошипела она в сторону Эдуарда, посмотрев на него вчерашним взглядом.
Эдуард Арсеньевич вошел робко, сконфузившись.
– Что у тебя Эдя – заспанная рожа Дмитрия Кирилловича, не излучала и намека на хорошее настроение.
– Дмитрий Кириллович я хочу вас попросить, меня завтра отпустить. Мне нужно к врачу – промямлил Эдуард Арсеньевич.
– Все же решился вытягивать – засмеялся Перепрыгов.
Эдуард покраснел: – ‘’Проклятые бабы, что Света, что Люда, что Лера‘’ – подумал он, про себя.
– Нет, это потом нужно будет обязательно – с жалким выражением лица пробубнил Эдя себе под нос.
– Правильно Эдя, то знаешь, как тебя промеж себя наши бабы называют? – Дмитрий Кириллович заметно повеселел.
– Догадываюсь – сказал Эдуард Арсеньевич.
– Ну как? – все больше веселел Дмитрий Кириллович.
– Двухвершковый – еле слышно произнес, красный, как рак, Эдя.
По запаху изысканных духов, он понял, что сбоку от него находится Настя. Эдя посмотрел в ее сторону. Полная торжества, с папкой в руках, она смотрела на Эдю, как будто он был полностью голый, и, к тому же не мог, по какой-то причине прикрыть свой двухвершковый приборчик, а Настя со смехом рассматривала его достоинство.
– Почти угадал, только наши бабы мыслят по изысканней ‘’двухвершковый Калакакин’’, вот твое наименование Эдя. Это мы мужики тебя ласково зовем Эдя или уважительно Калакакин, а эти, они в корень зрят – расхохотался Дмитрий Кириллович.
Настя расплылась в улыбке, ее взгляд нагло опустился в район хозяйства Эди, слава богу, закрытого штанами.
– Правда, Настюха – Перепрыгов произнес с лукавой ухмылкой.
– Правда, правда – засмеялась Настя, Эдуард Арсеньевич стоял покрытый жгучей краской, проглотив язык.
– Так что ты хотел? – спросил Перепрыгов с той же веселой интонацией.
– Выходной на завтра, к врачу мне нужно – выдавил из себя Эдя.
– Ну ладно, валяй. Малявкину дела передашь, если на больничный пойдешь. Да еще, чуть не забыл Эдя. Процентов бумагу на подпись приносил, что он с тобой меняется секретарками – уточнил Перепрыгов.
– Да меняемся – мрачно ответил Эдя.
– И что блядь за люди. Я свою Настю ни в жизнь не поменяю – при этом он обнял Настю за задницу, сильно прижав к себе, она завизжала, то ли от испуга, то ли от радости.
– Ладно, иди Эдя – сказал Перепрыгов.
Домой ехали молча: ‘’шлюха‘’ – думал Эдуард Арсеньевич, бросая взгляды на Леру. Лера, ничего не замечая, мурлыкала под нос какую-то песенку, подпевая,