Придя домой, она бродила как тень по комнатам, а вечером так и не сказала мужу. Впрочем, он был слишком занят котировками акций на бирже, новостями спорта и политики. На следующий день она позвонила свекрови и поставила ее перед фактом своего неожиданного отъезда, чего себе не позволяла никогда. А вечером собрала чемодан и на глазах изумленного мужа вышла из дома.
Она смутно помнила дорогу в аэропорт. В глазах стоял его недоумевающий взгляд. Он ошарашенно смотрел вслед, ничего не говоря. Его серые глаза потемнели и застыли. Маленький Данила прижался к ней своей теплой щекой на прощание и, не понимая еще, но чувствуя всем своим тельцем трехлетки угрозу своему привычному миру, взял папу за руку и прижался к ноге. Дочка с обидой и вызовом смотрела на мать. В глазах тринадцатилетней девочки-подростка было непонимание и предательство. Она не позволила себя обнять и ушла в свою комнату. Ксения провела ее взглядом. Вздрагивающие плечи Вари выдавали сдержанное рыдание.
«Что ж… дело сделано. Сожалеть не о чем».
Загорелись сигнальные огни, гул машин скорой помощи оборвал привычный ход ее мыслей. Кто-то силой поднял и усадил на дополнительную дорожку аварийного трапа, а потом поймал ее. Все происходило в густом дыме, где она была скорее наблюдателем, чем действующим лицом. «Я даже не сопротивляюсь… как последние эдак лет десять», – пронеслось у нее в голове. А потом – услужливый персонал, говорящий на сенегальском и английском почти одновременно, какие-то успокоительные, и ее уже везут в отель.
Кто-то аккуратно потянул ее за плечо:
– Скузи, мадам Ли… Камин-камин, плиз…
С удивлением она обнаружила, что заснула… Вот это да! Она уже не помнила, когда вот так, от усталости могла просто заснуть. Ее багаж тянул за ней худой темнокожий юноша в белой рубашке и оранжевом саронге-юбке в пол, пытаясь на ломаном английском объяснить полусонной женщине, куда идти.
Она не стала выяснять, почему он так ее называет. «В конце концов я тоже не знаю, как его зовут». Юноша тянул следом огромный чемодан благородного бордового цвета из кожи крокодила, какой она видела в дорогих бутиках на центральной улице Будапешта, и небольшой саквояж в таком же цвете и исполнении. Распахнув перед ней двери бунгало и поставив чемоданы, он поклонился, замер на секунду и, не дождавшись чаевых, вышел. Ксения прислонилась к стене. Дурман снотворных рассеивался.
«Так… чемоданы не мои… а отель, номер? Документы? Кредитки? Телефон?
Ни сумочки, ни багажа, ни страховок, ваучеров, ни-че-го…»
Ее вдруг покинули последние силы и капли самообладания. Она села на край роскошной огромной кровати с балдахином и разрыдалась в голос… За окном была густая ночь и ни души. Стойка администратора одиноко покинута, и на часах – два ночи.
«Где я? Зачем? Почему?.. Как же