да и компас не врёт на земле. Ладно, упрёмся – разберёмся! Холод уже всерьёз пробирался до костей и мы начали судорожно собирать сухостой для костра. Сергей, дрожа от холода как осиновый лист на ветру, расчищал хромовыми сапогами снег для костра, а я разжигал фронтовой газетой сухие ветки. Наконец мы победили, и костёр начал давать скудное тепло. Нет, так обогреться не удастся – нужна землянка или хотя бы шалаш, что бы защититься от пронизывающего ветра. Я уже хотел использовать парашют для импровизированной палатки, так как получалось, что влипли, мы всерьёз и надолго. До ближайшего зимовья обозначенного на карте Сергея было порядка 10 километров, а до деревни Осиновки и того больше 45 километров. Преодолеть такие расстояния без тёплой одежды, нам совершенно – нереально. Что же делать? Лететь в Осиновку? Но не факт что удастся взлететь с этого импровизированного аэродрома. По рыхлому снегу не набрать взлётной скорости – нет, это не реально, да и не известно, какие подснежники могут попасть под колеса шасси – скапотируем и конец нашей песни. Да и что нам делать с нашим боевым конем – горбунком? По инструкции мы должны его сжечь, но у меня лично рука не желала подниматься на такое варварство. Внезапно до нашего слуха долетели отдалённые раскаты канонады, я сбросил с головы кожаный лётный шлем и напряжённо прислушался, стараясь определить направление. Но что-то резало слух, не вписывалось в обычную фронтовую перестрелку. Не было воя наших мин, что ли, или очередей крупнокалиберных пулемётов, или «
икания» немецкой «
коровы» (дальнобойного миномёта). Вдруг что-то изменилось, я кожей почувствовал чей-то пристальный взгляд и медленно повернулся лицом к лесу – доставая свой «ТТ» и снимая его с предохранителя. Но вокруг стояла напряжённая тишина, да красиво падал на землю пушистый снег. Сергей тоже насторожился и стал принюхиваться как лось и свирепо «
зыркал» выпуклыми глазами
«акулы» – по ближайшим кустам. Его «ТТ» так же был в боеготовности и перемещался рывками – следуя за его взглядом. Все кончилось внезапно. Неожиданно раздалась команда на грубом русском языке, как удар хлыста: – «
Эй – летуны! Стоять смирно! Руки вверх! Бросить оружие!». Партизаны – пришла радостная мысль, а может дезертиры – но свои же? Мы с Сергеем стояли, силясь различить среди деревьев человека, бросать оружие явно не хотелось. Чтобы развеять наши сомнения раздался сухой выстрел, явно из ружья и заряд картечи или дроби просвистел над нашими головами – оборвав наши колебания. Пренеприятная ситуация стоять под мушкой. – «
Кому сказано, бросайте оружие, раздался уже другой голос, явно моложе первого». Пришлось подчиниться и бросить своё личное оружие прямо в снег. Я крикнул, обращаясь к невидимкам: – «
Вы что не видите, мы же свои – лётчики, на звёзды самолёта посмотрите»? Из-за деревьев вышел бородатый мужик в полушубке овчинном, в длинных валенках и треухе из лисьего меха.
Черная
