Но я тебе уже не верю…
Утренний минимализм
Разбуди меня чашечкой кофе,
Мой суровый, любимый мужчина!
Сквозь ресницы любуюсь на профиль
И вдыхаю любовь с капучино!
По закону…
Я дышу по закону жизни
И люблю по её велению,
Я рифмую свои мысли,
Чтобы их не предать забвению…
Я хмелею от капли счастья,
А от горя – душа стынет…
На коленях стою пред распятьем
И оазис ищу в пустыне.
Моё сердце стучит набатом,
Попирая законы власти,
Утихает перед закатом,
На восходе – сгорает в страсти!
Я живу по закону солнца,
И уйду я по зову неба…
Вдруг, растаю на самом донце,
Как последняя горстка снега.
Кофейная любовь
Я налью чашку крепкого кофе,
Он, проснувшись, его пригубит…
Поцелуем игривым на вдохе,
Вдруг, желанье во мне разбудит!
Я приникну к нему покорно,
На губах – кофейная горечь,
И растаю в любви бездонной,
Как огарок свечи в полночь…
Жить без тебя… Как?
Как мне жить без тебя, я не знаю,
Как ложиться в пустую кровать?
По утрам кофе пить, согреваясь,
В одиночестве дни коротать…
Как не видеть своё отраженье
В сером взгляде задумчивых глаз?
И скрывать, как девчонке, смущенье
Парой – тройкой незначащих фраз?
Открывать дверь в пустую квартиру,
Обнимать твой забытый пиджак…
Сердце стынет в груди, как в могиле,
Как мне жить без тебя, милый, как?
Ирисы
Эротика лиловых лепестков,
Приоткрывая тайну созидания,
Влечёт под свой таинственный покров,
Где душ и тел безумное слияние…
Там страсти, накаляясь добела,
Достигнув высоты своих частот,
Вдруг утихают, как в ночи волна,
Вновь начиная медленный фокстрот.
Эротика лиловых лепестков,
Дурманящий, хрустальный аромат…
Мерцает в свете лунных светлячков
Любимых ирисов таинственный наряд.
Агония
И падал с неба пепел душ
Тех, не отмОленных у Бога,
В вратах стоявших, у порога,
В ознобе леденящих стуж.
В агонии огня и мрака
Свершался поднебесный суд,
За грех мирской и мыслей блуд
Душа покоилась на плаху.
В круговороте снегопада
Метался ветер, рвал и плакал…
А снег на землю пеплом падал,
Повергнутый в растленность праха.
Женский секрет
В ней озорство улыбки юной
И мудрый свет в сиянии глаз,
Морщинки на лице, как струны, —
Следы былых её проказ!
Пусть