90
Василий Гроссман в своей книге «Жизнь и судьба» весьма этак изрядно проехался «гусеницами танка» по всяким тем любителям более чем внезапных и незамедлительных беспомощно воинственных контрнаступлений…
И откуда им вообще было, собственно, взяться?
Яснее ясного, что, сколь бесшабашно и неистово нагромождая фантомы всяческих, уж впрямь как наяву привидевшихся Льву Толстому принципов зла, он затем и воплотил всю его весьма выпуклую и наглядную суть в промозгло серые будни самой что ни на есть реальной грядущей сталинской действительности.
Но, конечно, из тихих и пасторальных времен 19-го века будущую вакханалию лютых страстей было никак еще нисколько не видать.
И почему бы это не быть всем тем сколь безмерно радостным переменам к чему-либо сразу уж необычайно ведь действительно лучшему?
Да только во имя чьей-либо значительно лучшей доли надо ли было с этаким беспримерным усердием воинственно разрушать чего-либо вполне устоявшееся веками, беспрестанно расшатывая все его могучие основы?
Поскольку этим разве что еще уж значительно поболее донельзя ведь усугубишь всю существующую на наш сегодняшний день и без того вовсе-то не слишком благополучную ситуацию, всегдашне вот сколь неизменно имеющуюся во всем том обществе в целом.
91
Однако Лев Толстой да и все ему подобные попросту, наверное, сидели пред старым «раскидистым пнем всей той вконец им приевшейся старой жизни» и лишь о том они до чего только яростно «искрили мыслью», как бы это им его взять, да к чертовой матери наскоро выкорчевать.
Да только коли уж чего, они и в мыслях своих вовсе-то никак нисколько не допускали, так это именно того, что им по силам разве что ведь окажется на самом-то корню загубить одну ту свежую поросль, ну а пень им нисколько не по зубам.
Чтобы его выкорчевать на самом деле, а не на словах, надобно было сходу уничтожить все существующее человечество, ну а затем более чем незамедлительно воссоздать его в некоем новом, куда более светлом и весьма просвещенном облике.
И кто-то именно это тогда и задумал, однако вовсе вот никак не иначе, а совершенно во всем он тогда просчитался.
Раз уж осуществить сие «великое дело» смогут одни только те, кто до чего немыслимо весело повернут оглобли к тому вовсе и поныне до конца не изжитому старому, да и безмерно примитивному житью-бытию.
92
И главное, все эти беглые поиски чего-либо нового и ненаглядно светлого в их-то устах не более чем одна лишь труха из гнилой колоды дремотного духа чрезмерно мечтательно мстительной демагогии…
Она сеет ненависть, проливая народную кровь во имя неких величественных абстрактно скороспелых идеалов.
Причем подобный ее вовсе ведь и впрямь донельзя бесславный подход сам собою более чем верно ознаменует самый полный, да и до чего немыслимо безжалостный