Глава 5. Из первых уст
Когда рассвет сменит закат
Уйдёт ночная тишина
Цветущих яблонь аромат
Наполнит душу из окна
Наполнен искренних надежд
Берёт начало новый день
И средь разбросанных одежд
Мелькнула сожаленья тень
Ушел, когда она ещё спала
Ушел, он не хотел быть груб
Он знал, она отчаянно ждала
Его прикосновенья губ
Страсть ночи затмевала разум
Огонь горел в её глазах
Прошла агония соблазна
И утро превратилось в прах.
В большом зале было очень светло. Наверное, именно поэтому некоторые слуги между собой называли эту комнату светлицей. Здесь было очень уютно, как-то по-домашнему. В огромном камине в холодное время года наверняка весело потрескивают берёзовые угли, создавая нужный комфорт и давая тепло, но сейчас в этом не было необходимости. Более того, некоторые окна были открыты, впуская свежий бодрящий ночной воздух внутрь помещения. Напротив широкого княжьего стола были выставлены ещё несколько таких же, создавая из них нечто, напоминающее подкову.
Высокий сводчатый потолок усиливал голоса и казалось что за столом собралось не меньше сотни людей. Но на самом деле на пиру присутствовали порядком около сорока человек. В основном, это были все приближённые и значимые люди для города и лично для его правителя.
Столы ломились от разных яств и питья. Черноземелье был богатым краем, а Тритика – особенно. Поэтому такому разнообразию не стоило удивляться. Конечно же на столах были запечённые с яблоками молочные поросята. Рядом располагались плоские блюда со свежей дичью, в виде жареных в масле рябчиков и куропаток, украшенных маринованными лисичками. В избытке было подносов с речной рыбой, в основном окуни и щуки, запечённые на углях. Между всеми вкусностями стояли ещё совсем тёплые пироги разных форм и размеров со всевозможными начинками. А самое главное, чего ещё никогда не пробовал Авенир – это сладкие варенья из различных лесных ягод. Ну и само собой то, чем особенно славился этот дивный щедрый край – душистые мягкие хлеба и густое чёрное пиво.
Долго в этот вечер гремела посуда и лились застольные речи, лихо поддерживаемые дружным рёвом пирующих, а последующее всеобщему застолью веселье с песнями и плясками продолжалось вообще чуть ли не до утра.
Предпоследними из-за стола встали пятеро дружинников Ороена, пять родных братьев с разницей в год каждый, а последних – двух молодых дворян и по совместительству ближайших советников главы города, унесли за руки и за ноги, потому как сами они идти были не в состоянии.
Авенир удалился в свою комнату сразу после того, как застолье покинули градоправитель и его сестра и ещё до того, как Иветиль вдоволь напелась лихих бесшабашных песен в обнимку с пузатым и бородатым главным казначеем города Вироеном и здоровенным лысым и щербатым старшим воеводой Асталом.