Игнатьев вдруг стал мерно расхаживать по кабинету, сцепив руки за спиною. Затем, как бы опомнившись, он остановился и продолжил менторским тоном:
– Крайне необходимо создание общей политической и правительственной системы, чтобы правительство действовало систематически во всех, даже малейших своих действиях по всем отраслям государственного управления, держась одного и того же направления. Потому хотел бы знать, какими полномочиями я буду располагать, как канцлер. Ежели у канцлера не будет инструментов воздействия на отдельных министров, ежели каждый министр будет проводить свою отдельную политику, не считаясь с главой правительства, то мы снова получим сопоставления новых форм общественной деятельности со старыми началами бюрократизма, что будет одним общим недоразумением.
Императрица встала с кресла, прошла к столу, и ответила, пристально глядя на Игнатьева:
– Николай Павлович! Мне известна русская пословица про кота в мешке. Вы явно не хотите покупать кота в мешке. Но я… как это говорят… Я не барышник.
Александра Фёдоровна говорила по-русски, медленно, тщательно подбирая каждое слово. Было видно, что ей пока ещё трудно изъясняться, и она перешла на французский.
– Я не скрываю ни от Вас, ни от иных моих искренних друзей, что пока я мало что смыслю в делах управления государством. Именно поэтому я хочу призвать Вас в первые министры Империи. Граф Илларион Иванович и Великий Князь Сергей рекомендовали мне именно Вас, как верного слугу престола, истинно русского человека. Я знаю, что Вы не простой генерал, Вы русская легенда. Господь Бог возложил на меня бремя власти. Я прошу Вас помочь мне нести этот крест. Вы спросили, какие у Вас будут полномочия… Николай Павлович! Я желаю, чтобы Вы разработали для себя такие полномочия, которые позволят не просто именоваться первым министром, но вместе со мною
служить величию России.
Игнатьев немного промедлил. Неловким движением руки в белоснежной перчатке он смахнул накатившие слёзы.
– Ваше Императорское Величество! Игнатьевы всегда верно служили России!
– Скажите, Николай Павлович, как Вы видите деятельность правительства в настоящее время? Уверена, что Вы пришли ко мне не с пустыми руками, а с определёнными мыслями.
Игнатьев немного подумал и ответил:
– Государыня! Россия находится на перепутье. Общество больно крамолой и нигилизмом. Правительству никто не верит, полиции никто не верит. Расстройство администрации и глумление над властью началось с высших чиновничьих кругов Петербурга и пошло в провинцию, потому отсюда же надо начать лечение болезни, подтачивающей наши силы и здравый смысл. Первоначальной задачей своей я вижу очищение государственного аппарата от различных либеральствующих элементов.
Сергей Александрович слушал Игнатьева и понимал, что граф настроен на серьёзные преобразования, но его, прежде всего, волновал вопрос, какими методами